Мелочи жизни

Биг-Мак вылез и сел на диван, но как только Юля вышла, снова нырнул под стол. Но на этот раз прихватив кусачки и отвертку, лежавшие до этого в сумке.

Довольно скоро он снова появился на свет, с довольным видом и куском провода в руках. Принялся зачищать концы провода кусачками.

С вазочкой варенья, розетками и сахарницей появилась Юля...

— Макс! Ну я же просила! — заметила она недовольно.

— Да не волнуйся ты! Я же еще ничего не сделал! Только «висячий» провод нашел, — успокоил Юлю Максим.

— Это у меня в прошлом году свой аппарат был, — объясняла Юля, накрывая на стол. — А потом я его грохнула и просто отрезала маникюрными ножницами. Думала в ремонт отнести, а потом плюнула...

— Это точно! У нас теперь как на Западе — отремонтировать дороже, чем новое купить. Вот смотри, — Биг-Мак продемонстрировал Юле провод, — видишь, здесь коротило, потому и разъединялось... Вот слышишь, звякнуло...

— Ой, ну прошу же тебя, не сейчас! — взмолилась Юля.

— А что случилось-то?!

— Да папа заболел, — посетовала Юля. — Мы с утра договаривались, что он будет сидеть дома, а он делся кудато.

— Волнуешься?

— У нас закон — если ушел без предупреждения, позвони.

— А... Я-то думал... — проговорил Биг-Мак с некоторым разочарованием.

— Не, у меня отец — золото... — сказала с гордостью Юля.

— А мамаша — платина? — продолжая ковыряться с проводом, осведомился Максим.

Юля горько усмехнулась в ответ.

— Как недавно выяснилось, моя мама — свободно конвертируемая валюта первой категории!

— Извини, — заметил Биг-Мак осторожно, — я понимаю, что вмешиваюсь не в свое дело, но чайник сейчас взорвется...

— Ой! Правда! Сейчас! — опомнилась Юля и выскочила из комнаты.

Биг-Мак вынул из сумки телефонную розетку и начал подсоединять ее к проводу.

Вернулась Юля. Не зная, куда поставить горячий чайник, застыла с ним руках посреди комнаты, ища глазами подходящее место.

Догадавшись, в чем дело, Биг-Мак торопливо подложил какую-то книгу из лежащих на письменном столе.

— Спасибо, — Юля выдохнула с облегчением и тут же, увидев, что Биг-Мак так и не бросил своего занятия, попросила: — Макс, ну пожалуйста, не трогай телефон!

— Юлька, да ты что? Я же ничего с ним не делаю! Это не может помешать дозвониться. Вот смотри, подключаю розетку, чтобы ты могла включать и выключать свой аппарат без помощи ножниц. Принесешь из другой комнаты, воткнешь.

Все же Юля еще не вполне доверяла Максиму как человеку и как монтеру, в частности, и снова постаралась отвлечь его от телефона:

— Может, лучше чаю? Биг-Мак обиделся.

— Можно и чаю... — буркнул он, оскорбленный в лучших чувствах, и, не глядя на Юлю, взял свою чашку. — Между прочим, если ты до сих пор мне не веришь, могла и не звать в гости... Я бы навязываться не стал!

— С чего ты взял, что я тебе не верю?

— Ну я же вижу, как ты ко мне приглядываешься, присматриваешься... Все пытаешься понять, тот я тип, что по квартирам лазил, или только похож! Ну зачем, скажи мне, зачем мне было лезть к твоим старикам? — Не дождавшись ответа, Биг-Мак кивнул на недоделанную розетку: — Телефон чинить?

— А знаешь, — сказала вдруг Юля, — ты действительно очень похож.

— Умеешь сказать приятное, — поблагодарил Максим.

— Попробуй лучше варенье, — решила сменить тему Юля. — Это бабушка варила, она у нас большая мастерица по части варенья.

— Тебя послушать, у вас в семье все друг друга любят, — даже с некоторой завистью заметил молодой человек.

— Если бы... — Юля вздохнула. — Ладно, расскажи лучше, что у вас там в шоу-бизнесе новенького?

— А... — махнул рукой — мол, ничего интересного, и нарочито усталым тоном сказал: — Вчера Газманов опять новую тачку разбил. «Мерседес». На этот раз, правда, чужую.

— А чью?

— Сережкину. — Заметив недоумение на Юлином лице, Максим снизошел, упомянул фамилию: — Крылова. Ему на гастролях в Израиле подарили. Он там весь месяц не брился, не стригся, ребята говорят — жара дикая, а он в смокинге на солнце работает. Ну а там работу ценят!

— Что ты говоришь?! — Юля чуть было не «переиграла» свой интерес к сплетням из мира шоу-бизнеса, но Биг-Мак не обратил внимание и не без удовольствия продолжал:

— Киркорова на днях видел. Он — к нам за «фанерой», ну за фонограммой, значит, заезжал. Опять вырос. И толстый, ужас. Я ему, не сдержался, сказал даже: «Ты, Филя, скоро в телевизор не поместишься». Он заржал и говорит, мол, не боись, Биг-Мак, японцы новые кинескопы придумали — два метра по диагонали.

— Ну а ты?

— А что я? Я с Мадлен работал, мне не до него. Это потом ребята рассказали, что он всем хвастал, как мы с ним классно репризами обменялись.

Тут Юля не выдержала:

— Слушай, Макс, ты что, меня совсем за идиотку держишь?

— Чего?!

— Ничего. Интересно, если тебя спросить на улице, сколько времени, ты хоть тогда правду скажешь?

Биг-Мак обиженно пожал плечами.

— Я эту вашу «попсу» вообще не перевариваю, — решила добить «лучшего друга Киркорова» Юля. — Я девушка старомодная. Бах. Вивальди.

— А к Мадлен на концерт тебя ветром задуло? — Биг-Мак скептически ухмыльнулся.