Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - первый аккорд (СИ)

Под зажигательные мотивы пламенем танцевало алое платье Маргариты, и внутри всё тело пылало в жарком огне его объятий, томясь в предвкушении, когда все эти шелка и атласы будут сброшены к его ногам. В такт ритмичным движениям тела, звенели её любимые серьги и золотые браслеты на руках, и стучали каблучки её туфель по старинному паркету. И было всё равно, сколько людей сейчас смотрят на них, им нечего смущаться или стыдиться — пусть все видят, как они счастливы, пусть завидуют и толкуют, пусть вздыхают и ревнуют — ни что уже не сможет причинить им вред, они больше не боятся ни чего. И весь мир вокруг, разом, перестал существовать, растаял во времени и пространстве — исчезли люди, стены, потолок, умолкли музыка и голоса. Остались только двое — и звёзды в ночном небе над ними. И — его любимые глаза. И закружилось всё в вихре танца и водовороте чувств, и только взгляд глаза в глаза говорил красноречивее всех слов и не давал упасть. И ощущалось только соприкосновение тел, сплетение пальцев рук, слияние губ, отблеск сияющих глаз. Любовь, подобно яду, распространялась, пробирая до самых костей, парализуя нервы, пропитывая собой всё существо — и только друг в друге находили они противоядие от неё. И ни кого не пожалел голос страсти и любви.

И эхо имени его звучит ей в имени «любовь».

— Светлых обликов светлей — тайна радости моей, — он поцеловал мочку её уха, — Спасибо, любимая, за то чудо, что ты носишь в себе, — он привлёк её ещё ближе к себе, — Теперь тебе нужно быть особенно осторожной — за вами с пацаном глаз да глаз нужен, — заметил он, на что Маргарита смутилась и густо покраснела, — А что я такого сказал? Тому нечего стесняться, у кого реальные пацаны намечаются, — широко улыбнулся он и подмигнул, — Ну, это на будущее — разъяснительную работу надо проводить заранее.

— Ты хотел бы мальчика? Надо было раньше предупреждать — я бы настроилась соответственно, — не удержалась от улыбки девушка.

— Ну, я бы, вообще — то, и от очаровательной дочурки не отказался. Я бы её обожал! — он намекающее сощурил глаза и прильнул поцелуем к её шее.

— Дорогой, я, кажется, начинаю ревновать, — Маргарита игриво погрозила ему пальцем, — Посмотрим, что ты скажешь, если будет мальчик. Даже не знаю, кого я буду любить больше — сына или его отца, — она состроила хитрую мордочку.

— Вы меня опять дразните, мадам Дестинофф? — улыбнулся Джон, глядя в её любимые глаза.

— Едины — врозь или вдвоём, — прошептала она, положив голову ему на плечо.

— Мы — половины одного, — продолжил он строки песни, — Не знаю, имеют ли наши обряды силу в вашем мире, поэтому предлагаю, когда вернёмся на землю, оформим наши отношения ещё раз — уже по вашим правилам — наш ребёнок родится в законном браке, и я всё ещё хочу оформить опеку над Аделькой. А что такого? Я готов повторить свои клятвы сколь угодно раз, ибо я не собираюсь нарушать их.

Марк стоял перед зеркалом — на нём был серый с белым камзол, расшитый серебром, который так ему шел. Он эффектно выделялся среди остальных своим высоким ростом и своей бледностью. Тысячи глаз с удивлением рассматривали его, что обескураживало и смущало. Он всё ни как не привыкнет к такому повышенному вниманию к себе. Он был моделью, и, казалось бы, должен был уже привыкнуть, но так и не смог. Тяжелое детство наложило неизгладимый отпечаток, и всё время оставалось ощущение, что всё это происходит не с ним. Всё время он чувствовал себя этакой Золушкой в ожидании полуночи, что вот-вот — и волшебство рассеется, и ему придется начинать всё с самого начала.

Хотя чего уже там — ну, пусть смотрят, если им так хочется — сегодня у Золушки самый главный бал в жизни.

Эти взгляды не были злобными, а были полны интереса и восхищения, согревая теплом.

— Ты сегодня просто звезда вечера — не меньше, — улыбнулась Даниэлла, когда они вместе с Маргаритой подошли к погруженному в свои мысли юноше, — Пойдём, Прекрасный Принц, твои феи хотят потанцевать — не заставляй нас ждать.

— А знаете — с удовольствием! — он взял девушек под руки, и они, весело рассмеявшись, одновременно поцеловали его в обе щеки.

«Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.

Но, если хочешь — стихами грехи замолю,

Но, объясни — я люблю оттого, что болит,

Или это болит оттого, что люблю?»

Александр Башлачев

— Не говори ничего, — Марк поклонился и подал Маргарите руку, — Потанцуешь со мной? — он посмотрел на неё с нежностью и грустью.

И она положила руки ему на плечи, а он обнял её за талию.