Мелодия Бесконечности. Симфония чувств

— Это сакура — японская вишня, символ моей страны и моей фамилии и с давних пор олицетворяется с молодостью и красотой, но как и все прекрасное, она быстротечна — лишь краткое время в году, весной, она может радовать взор, и, вскоре, спустя всего пару недель, отцветает, увядает, теряя свою ослепительную красоту, наивность и нежность, порывы ветра легко срывают нежные лепестки, и во время цветения вся земля под ногами, как снег, усыпана белыми или слегка розовыми лепестками. Её цветение напоминает нам о скоротечности всего прекрасного, о том, что отвратительного в этом мире гораздо больше, а сезон «радости» приходится на столь короткий срок, и нужно просто уметь и успеть им восхититься, о том, что наивность и нежность присуща столь малому количеству людей, и сохранить этот «цветок» столь сложно, сколь невозможно устоять лепесткам сакуры перед порывом сильного ветра. Эта традиция глубоко вошла в культуру Японии и отразилась в народном празднике любования сакурой — ханами, когда японцы порой ночами занимают лучшие места в парке, чтобы встретить цветение со своей семьей, своими друзьями или коллегами. Однако у сакуры есть еще и довольно жесткое значение: существует поверье, что сакура с красно-розовыми лепестками растет на местах, где когда-то пролилась кровь. Столь прекрасными выросли цветы, сколь отвратительным было убийство. Возможно, это из-за знаменитой легенды о крестьянине Сакуре и его детях, которым жестоко отомстил обиженный сёгун. У сакуры есть и еще одно печальное значение — память об ушедшем или потерянном, что было столь глубоко и прекрасно, но так мало просуществовало в жизни человека и оставило неизгладимый, но печальный след, о котором он будет помнить до конца своих дней… Я заказала эту татуировку после похорон родителей… — спокойно договорить она уже не смогла и разрыдалась, и Марк крепче обнял её, поглощая поцелуями её всхлипы и вместе с её слезами пытаясь впитать её боль в стремлении взять часть на себя, облегчая её состояние:

— Я с тобой, — произнес он, — И теперь у тебя есть семья — они все переживают за тебя.

— Люби меня, Марк, сведи меня с ума, чтобы я забыла своё несчастье, — попросила она, и он повиновался.

И в этот раз ласки были неспешные, расслабленные и чувственные. Они решили не спеша, вдоволь насладиться друг другом, испытав тот прилив тепла и нежности, которого они так долго были лишены. И сердце замирало от долгих, тягучих, доводящих до безумия поцелуев и прикосновений, обнажавших друг перед другом не только тела, но и души.

— Знаешь, что в моей стране тоже почитают вишню? Хочешь вместе как-нибудь поехать? — произнес он тихо и совсем близко, и тепло и аромат его тела обволакивали, даря спокойствие и уверенность.

— Знаешь, что до тебя я ни кому не позволяла целовать себя в губы? — ответила она невпопад, сама не понимая, зачем сказала это.

— Правда? — и это был скорее не вопрос, а утверждение — он чувствовал, что это так, и снова приник к её губам. Господи, ему всегда её будет бесконечно мало, и никогда не сможет он пресытиться ею, и как зацветают весной вишневые сады, так и в их сердцах расцветет главное чувство…

— Так-так-так. И что это всё означает? — Джон присел за стол, нервно проворачивая между пальцами чайную ложку.

— Тебе налить кофе, дорогой? — Маргарита невозмутимо достала с полочки пару чашек и нажала кнопку кофе-машины, — Слушай, а коньячку туда плеснуть?

— А знаешь, плесни, — кивнул Джон, — Ты мне зубы не заговаривай! Я спрашиваю, что это всё значит? — он вопросительно посмотрел на жену.

— Что значит, что значит… Быстро же ты забыл, — Маргарита поставила чашку с ароматным напитком перед ним и, наклонившись, нашла его губы, — Или тебе напомнить, что это может означать?

— Да, нет, не забыл. Я не о том, — хитро прищурился он, потом задумчиво произнес, — Просто… это так неожиданно… Это же — наша Мей и наш Марк…

— И что — они не люди что ли? Ты ведь хочешь, чтобы они были счастливы? — Маргарита обняла его сзади за плечи.

— Хочу, конечно, но… — мысли путались в его голове, — Черт! Ну, я догадывался, конечно, что их игра может перейти в нечто большее, но — одно дело догадываться, а другое — видеть своими глазами. И что — я должен сделать вид, что ничего не видел?

— Это было бы мудрым решением. Пусть они сами нам всё расскажут, когда посчитают нужным, — мягко улыбнулась Маргарита.

— Всем доброе утро! — растянула улыбку вошедшая Даниэлла, — О, я вижу, вы тут что-то празднуете? — девушка заметила бутылку коньяка, — Что именно? — она достала себе кофейную чашку и взяла конфету из вазы.

— Сегодня прекрасное утро Рождества, — Маргарита откусила пирожное. улыбнувшись.

— Ну, и дела. Я так разволновался, что совершенно забыл об этом, — развел руками мужчина, растерянно усмехнувшись.

— Мамочка, папочка, с Рождеством! — на кухню радостно влетела Аделька — только что умывшаяся, но ещё в пижаме, а за ней вбежали также в пижамах: Алишер и Розалинда с большим серым котом на руках, — Уже утро. Давайте пойдем смотреть подарки?