Мелодия Бесконечности. Симфония чувств

— Да что ж ты за тварь такая? Она хотела лишь помочь тебе — потому что любила как друга, как одного из нас, — гнев успел высушить его слёзы, не дав им пролиться.

— Ну всё, Ондзи — ты труп! — парень сначала не узнал голос Джона, до того он был хриплым и надрывным, — Этот долг я выплачу сполна.

Азиат немного отступил:

— Я не хотел… Она сама… виновата… — в его голосе действительно слышались страх и сожаление, или Джону просто хотелось верить, что её смерть не была напрасной, и в темной душе что-то шевельнулось, похожее на раскаяние?

— Заткнись! — невыносимо было слышать, мыслить, существовать.

— И кто же меня остановит? Ты, что ли? Щенок без роду без племени. Или эти клоуны? — Джон разочарованно понял, что ошибся, и никакого раскаяния не было.

Тут Джон услышал прямо над ухом голос Марка:

— Остынь. Ты с ума сошёл? Хочешь детей круглыми сиротами оставить? Думаешь, Марго похвалила бы тебя за это?

— Это мой бой! — прохрипел Джон, но умом понимал разумность доводов Марка — он не имеет морального права пренебрегать собственной жизнью сейчас, особенно сейчас, ради детей, ради памяти Маргариты он не должен рисковать бездумно, просто ради свершения мести.

— Хорошо, давай по-честному, — Марк подкинул невесть откуда взявшуюся монетку, — Орёл или решка?

— Решка, — рявкнул Красный, совершенно не заботясь сейчас о манерах.

— Прости, друг — право первого поединка за мной, — юноша отбросил монетку, а Джон выругался трёхэтажным матом.

Марку и самому в голову не приходило ничего, кроме мата — снова на его глазах гибнут те, кто дорог ему, и снова он не сумел защитить… Не успел… Это неправильно, так не должно быть. Неужели они обречены снова и снова проживать этот кошмарный сценарий? Правда в этот раз у него остается любовь Мей, забота отца и Александры и преданность друзей. Он кинул быстрый взгляд в сторону Мей, преобразившейся в белое погребальное кимоно, с ярким впечатляющим макияжем японской гейши и длинными ногтями на руках, больше напоминающими когти — и уверенно подмигнув, губами произнес «люблю», а её сердце забилось сильнее и быстрее.

Ондзи улыбнулся:

— Зря ты так, Шнайдер. Ты мог бы стать одним из моих лучших людей. Зная мою слабость к мальчикам твоего сорта… Мы бы хорошо сработались. Ты ведь сам был когда-то одним из нас.

— Моё имя Марк, — спокойно заметил юноша.

— Верный пёс решил показать свою преданность. Кому? Зачем? Гореть тебе в аду, как бы ты не старался замолить свои грехи, — поинтересовался Ондзи с кривой ухмылкой.

— Тогда встретимся там — мы будем жариться на соседних сковородках, — и Марк не скрывал своего отвращения.

— А я как чувствовала, что Ритын пацифизм добром не кончится. Ну зачем я ей позволила? Я не успела исцелить её, — Даниэлла обреченно посмотрела на Джона.

— Данька, сейчас не время корить себя. Я тоже хорош — что я за бог такой, если не смог близкого мне человека от смерти уберечь? — им обои было больно смотреть в глаза друг другу.

А через мгновение взгляды всех присутствующих были устремлены к сражающимся Ондзи и Марку.

Марк владел мечом, словно виртуоз — можно было любоваться и любоваться, не отрывая глаз. Ондзи в полном сознании своего преимущества и не менее ловкий, чем его противник, парировал с удивительной точностью. Он нанёс три удара, и кровь потекла из трёх ран на груди юноши, но тот не обратил даже внимания.

Следующий удар они нанесли одновременно. У парня была пронзена грудь — меч проколол лёгкое, у японца — задета шея. Марк закашлялся, и кровь потекла изо рта по подбородку, на мгновение он открылся, чем не замедлил воспользоваться Ондзи, вторично вонзив ему в грудь меч — острый клинок вошёл прямо в сердце.

— Ты меня разочаровал, Шнайдер, — театрально вздохнул он, исчезая в клубе тумана, — честное слово, у меня были на твой счёт большие планы.

Но парню было наплевать на планы азиата — в голове звучала та самая песня, которой научила его Мей, а на ресницах блеснула слеза — как много он ещё хотел успеть, но не смог… Не успел даже прошептать последнее «прости»… Неужто, ему не суждено отметить свой девятнадцатый день рождения, до которого оставалось совсем чуть-чуть? Почему же именно в такие моменты так остро ощущается желание жить?