Мелодия души (СИ)

Король еще раз благосклонно кивнул, и оставил Анджелу одну с ворохом самых чудесных впечатлений.

***

- Она тебе нравится, - сказала королева поздним вечером, после окончания бала, когда король зашел в ее покои выпить чашечку успокаивающего настоя.

Октавий удивленно взглянул на нее.

- Нравится? - переспросил он удивленно. - Мне?

Амалия торжествующе рассмеялась.

- Ты даже не спросил, о ком я говорю!

Октавий пожал плечами.

- Вздор. Она интересный собеседник, очень искренний и неглупый человек. Вот и все.

Амалия пересела на подлокотник кресла, в котором сидел ее муж.

- Послушай, милый, - сказала она, ловя взгляд Октавия. - То, что ты желаешь любить, совершенно естественно. Твой отец давно в могиле, он не выйдет из нее, что бы наказать тебя... чем бы он не сумел тебя напугать...

Октавий помотал головой, от волнения переходя на жесты.

- Почему ты не расскажешь мне, что тогда случилось?

- " Не могу", - ответил он жестами. - " Я не хочу об этом говорить".

В покои королевы вошел, используя потайной ход, Ламетри. Король поднялся, и пожелал Амалии спокойной ночи.

Ламетри принялся расчесывать густые волосы своей возлюбленной.

- Октавий показался мне расстроенным. - сказал он, целуя Амалию в плечо. - О чем вы с ним говорили?

- Мне кажется, он влюбился, - задумчиво ответила королева. - Или вот -вот влюбится.

Ламетри отстранился.

- Влюбился? - спросил он, снова проводя гребнем по волосам. - В кого же?

- В Анджелу, - непосредственно ответила Амалияб и тут же вскрикнула и схватилась за волосыю - Мишель! Ты чего?! Больно же.

- Прости, Амалия, прости, - ответил Ламетри, целуя королеву. Руки у него странно подрагивали.

Примечание к части

* Шекспир

Глава четвертая

Глава четвертая

Когда его величество Вильгельм узнал о том, что его наследник сумел заговорить, он сказал своему камергеру, маркизу Арсену Ламетри, и своему астрологу, чье имя никто не знал:

- Оказывается, из него еще можно сделать человека. А я отчаялся.

А потом добавил:

- Эта девочка очень упорна. Хорошее качество.

С того дня Октавию запретили писать записки или объясняться жестами. К нему приставили лакея, следившего за тем, чтобы принц говорил.

- Его можно понять, - грустно сказал Октавий как-то. - У него был наследник, красивый, умный... здоровый. Как из книжки про рыцарей. А что осталось? Я. Звереныш. Двести лет назад меня сослали бы в монастырь. И даже не пытались бы чему-то учить. Я должен быть благодарен.

Как многие нелюбимые дети, Октавий страстно пытался добиться родительской любви, находя в себе причины для такого отношения и тут же восставая против несправедливости.

Амалия такого отношения не понимала. Она была родительской любимицей, но и ее четверо братьев не были обделены лаской и заботой.

Однажды король Вильгельм пригласил ее с собой в поездку в один из домов призрения , где было много глухих детей.

Он сказал у одному из монахов, присматривавших за детьми:

- Святой отец, этой юной, прелестной девушке предстоит тяжелое испытание: стать супругой глухому. Расскажите же, чего ей ждать.

Монах сурово посмотрел на короля и произнес:

- Аристотель считал, что разум глухого никогда не разовьется полноценно. Речь и слух слишком слишком сильно влияют на полноценное развитие разума.

Затем монах посмотрел на короля еще более хмуро и добавил:

- Церковь учит: дети отвечают за грехи отцов. В том числе и хворью разума и тела.

В первый и последний раз увидела Амалия, как проявились на лице короля некие отцовские чувства - словно солнце мелькнуло среди туч и пропало.

- За свои грехи я готов отвечать сам! - сказал король. - За что же их...

Потом махнул рукой, обрывая сам себя.

- Эта девочка, - он указал на Амалию. - Научила глухого говорить, читать и писать без ошибок. Ни один учитель не назовет его умалишенным.

- Должно быть, благородная кровь и живое участие сделали свое дело. Моим братьям не хватает средств заниматься с каждым из опекаемых индивидуально. Мы прививаем им послушность и умение выполнять несложную работу. - Монах выразительно посмотрел на короля.

Тот достал из-за пазухи мешочек со звеневшими внутри монетами.

- Позвольте мне приходить сюда, - запальчиво произнесла Амалия. - Быть может, я еще кого-то смогу научить говорить и писать!

Монах несколько удивленно посмотрел на принцессу.

- Есть ли в этом нужда, дочь моя? Сейчас эти несчастные, лишенные света разума работают, едят и спят. Зачем им знать, что существует нечто им недоступное?

Вернувшись назад, во дворец Амалия долго плакала, заперевшись в комнате и выгнав своих фрейлин. Те жалели бедняжку принцессу, до которой наконец дошло, с каким чудовищем она вот-вот свяжет свою жизнь.

- Старый дурак Аристотель, - пробормотала Амалия, умываясь. - Античный идол, которому поклоняются лентяи, не желающие лишний раз пораскинуть мозгами. Но я не так образована, чтобы почитать Аристотеля. Придется пользоваться собственным умом.

***