Мелодия моей любви

Лида хмурилась и сжимала губы: взрослые, а не понимают – пшено говорит совсем не так, как рис или перловка. У геркулеса, который бабушка варила особенно часто, голос белесый, у манки – шелковистый, пшено звучит мелко, а гречка – плотно, гладко.

– Могу вас обрадовать! – сообщил Лидиным родителям главный отоларинголог областного управления здравоохранения, вырвавшийся в райцентр на санитарном вертолете.

Мама и папа расцвели: наконец-то поставлен диагноз и решено, какими таблетками лечить дочку!

– Специалисты нашего управления добились для больной направления в Москву, в научно-исследовательский институт педиатрии! Можете собираться!

– Позвольте! – взвился папа. – А вы здесь чем целый месяц занимались?

– Не надо повышать голос, – обиделся главный. – Вашему ребенку была назначена общеукрепляющая терапия. – Он сверился с историей болезни. – Вот, пожалуйста: аскорбинка, фурациллин, парафиновые аппликации.

– Ну что, мать, собирайся в Москву, – вздохнул папа. – Я не смогу, в цехе аврал.

В коридоре больницы, возле ведра с фикусом, Гречининых нагнал Борис Аркадьевич.

– Разрешите, я с вами в Москву? – попросил доктор, приложил руку к вязаному ажурному галстуку продукции вологодской кружевной фабрики «Снежинка» и заверил: – Полностью за свой счет! Бывал я когда-то в НИИ педиатрии на курсах повышения, замечательно провели время: театры, рестораны, ВДНХ! В мавзолее был, поклонился, так сказать, основоположнику советской отоларингологии.

* * *

Москва оглушила Лиду.

Звуки были спутаны в увесистый ком, словно «драгоценности» – брошки, бусы, сережки в бабушкиной шкатулке: Лида с трудом вычленяла простые мелодии из сложной круговерти, неразберихи и какофонии.

Дома все было не так!

Родная вологодская Устюжна звучала простодушно, как ансамбль гармонистов или балалаечников, столица была симфоническим оркестром и, отринув понятных Чайковского и Шопена, выбирала для исполнения исключительно произведения Шнитке.

Вибрировали мостовые, сладко пузырились витрины, покрикивали автобусы, рассыпчато звенели трамваи, пыхтели в крикливом ларьке напудренные пончики, все орали разом, и на Лиду обрушивался густой, налитой шум.

Борис Аркадьевич то и дело подхватывал девочку, тяжеленькую от цигейковой шубки на ватине и вязаных рейтуз, на руки – эскалаторы, перекрестки. Лида крутила головой и, пока добрались до института, перемазалась звуками, как шоколадными конфетами.

Необычную пациентку ждали: в сумрачную комнату с металлоемкими, как сейфы, генераторами и осциллографами набилась плотная толпа врачей, старших научных сотрудников, аспирантов.

Девочке то нахлобучивали наушники, то требовали глядеть на вспышки и светящиеся точки.

– Лидочка, что ты сейчас слышишь? – ласково спрашивали доктора.

– Сверчит, – сообщала девочка, глядя на скачущую точку с мерцающим хвостиком.

– А теперь?

Когда вопрос повторился в десятый раз, Лида высунула из кулачка лукавый пальчик и показала на молодую упругую докторшу в халатике выше колен, с просвечивающим кружевным лифчиком.

– У тетеньки колготки едут, вот что слышу!

– Доча! – укоризненно воскликнула мама.

В задних рядах прыснули; крошечная, похожая на горбатую мышку седенькая врач осуждающе поджала губы; мужчины ухмыльнулись и с интересом обласкали взглядами тугие ноги-ступочки в белых туфлях на каблуках.

Под тональным кремом у докторши расплылись пунцовые пятна.

– У девочки ярко выраженная синестезия, – ледяным тоном сообщила она.

– Господи! – плачущим голосом вскрикнула мама.

– Не волнуйтесь, мамочка, – зловеще сказала доктор. – Угрозы для жизни нет. Просто при возбуждении одного органа чувств, зрения в данном случае, самопроизвольно активизируется слух. Например, больная наблюдала вспышку и при этом слышала легкое жужжание.

Все с жаром заговорили.

– При чем здесь синестезия? Совершенно не тот случай, товарищи! Визуальный осмотр выявил у пациентки разрастание внутренних тканей уха. Ее звуковой анализатор просто больше по объему! – дребезжала снизу старая доктор.

– Разрешите поспорить, коллеги! – с напором выкрикивал молодой ординатор. – Предлагаю обследовать девочке зрение.

– И что это даст? – с сомнением переглянулись доктора.

Но повели-таки Лиду в офтальмологическое отделение.

Результаты осмотра глазного яблока привели специалистов в растерянность. Нервные клетки глаза тоже воспринимают звуковые сигналы и передают их в мозг? Пациентка Лида Гречинина слышит и ушами, и глазами?!

– А так не бывает? – испуганно спросила мама.

– Бывает, – пожала плечами молодая докторша. – У рептилий.

– И что же нам делать? – растерянно спросила мама и смахнула слезу.

– Ну не знаю, попробуйте ромашкой промывать.

– Глаза?

– Ну не уши же! – возмущенно отрезала докторша и посмотрела на часы.

Глава 2 ДВА ДЛИННЫХ ШУМНЫХ ДНЯ

Лиде так и не поставили окончательный диагноз.

«Сложный клинический случай», – дружно говорили врачи.

«Сложный случай» тем не менее весьма упростил жизнь, когда девочка пошла в школу.

Одноклассники с восторгом нашептывали вызванной к доске Лиде формулы, правила, решения, отрывки произведений и целые параграфы.