Мелодия моей любви

Ночь сменил такой же беззвучный сумрачный день, незаметно перетекший глухим вечером в очередную непроницаемую ночь. И вроде бы она слышала издалека, по мобильнику, голос Жени и бессвязно рассказывала ему о событиях последних месяцев.

И, кажется, утром в квартиру вошла мама.

– Да ты горячая вся, доченька! Чуяло мое сердце, когда по телефону голос твой услышала! Господи, простыла! Небось без шапки по морозу бегала. Ложись, сейчас я морса наварю, ковшик целый выпьешь – и сразу на поправку!

Сквозь сон Лида чувствовала, как мама помогает сменить мокрую от пота ночную рубашку, переворачивает подушку.

На следующее утро она проснулась ослабевшей, но без жара.

Улыбнулась маме, сидящей в кресле с горестно поджатыми губами. В руке мама сжимала листок бумаги и визитную карточку участкового.

– Мамочка… – прошептала Лида.

– Лидуша, что же это такое? Ты ради денег стала девушкой по вызову?! Господи, позор-то какой!

– Мама, о чем ты?

– Это – что? – всхлипнула женщина и потрясла листком. – Записка – кому? «Дорогие мамочка, папочка, бабушка и дедушка! Не думайте обо мне плохо, эти деньги нужны были на операцию маленькой девочке Лизе. Ваша любящая дочь и внучка Лидия».

– Мамочка, это не то, что ты подумала, честное слово! Просто… Не знаю, с чего начать…

– Что, доченька?

– Это на случай, если бы меня посадили, – вздохнула Лида. – На зону…

– Час от часу не легче! – схватилась за сердце мама. – Да что у тебя здесь творилось-то?!

В прихожей заиграл домофон.

– Если это он, меня нет! Я умерла! – выкрикнула Лида.

– Типун тебе на язык! Кто «он»-то?!

Мама подбежала к домофону и поспешно сняла трубку.

– Лида, это я, открой! – закричал Евгений.

Девушка вскочила, босиком промчалась в прихожую и вцепилась в руку матери:

– Мама, не открывай!

– Лида, ну мы же все выяснили, все обговорили, это было курьезное, нелепое событие, и бог с ними, с этими дурацкими деньгами! Мне на них плевать! – еще громче крикнул Горелый. – Пожалуйста, открой, прошу! Я люблю тебя!

Лида дрожала и широко раскрытыми глазами глядела на мать.

Женщина растерянно нажала кнопку.

Через мгновение Горелый зазвонил и застучал в дверь.

Мама открыла замок и сделала шаг в сторону.

Горелый ворвался в прихожую, охватил девушку взглядом и с облегчением, словно не чаял застать живой, выдохнул.

– Откуда ты узнал про деньги? – пролепетала Лида.

– Ты же сама мне все ночью рассказала, – недоуменно напомнил Горелый.

– Да?.. – пробормотала Лида. – Ничего не помню…

– Как не помнишь? Ты прошлой ночью позвонила. Я сразу приехал, но ты не открыла. Снова приехал, днем, опять напрасно.

– Днем? – уточнила Лидина мама. – Я в аптеку уходила и в магазин, Лидуше за маслом и медом. Болела она, в жару была.

– Я думала, мы больше никогда не увидимся… Думала, ты меня возненавидел…

– Мышонок, ты из-за этой глупой истории решила исчезнуть из моей жизни?

– А вы кто будете? – вдруг сурово спросила мама. – С работы?

– Извините, не представился. Я будущий муж Лидочки, Евгений Горелый. А вы, наверное, моя будущая теща?

Мама пошатнулась и ухватилась за комод.

– Лидуша, ты замуж выходишь? И отцу с матерью ничего не сказала?

Лида молча смотрела на Евгения.

Мама поглядела на дочь, на гостя, взялась за пальто:

– Ох, я ворона-кума, забыла Лидуше ромашки купить. Придется еще раз до аптеки дойти. А вы проходите, проходите в комнату, а то Лидуша босиком на полу…

Женщина вышла, осторожно прикрыла за собой дверь.

Горелый сделал шаг, судорожно обнял Лиду и замер.

Потом опустил руку в карман, нашел Лидину руку, вложил в нее невесомый комочек и прошептал:

– Захар просил тебе передать.

Девушка поднесла руку к груди.

На ладони лежала мелкая морозная цепочка с ажурной морской звездой (впрочем, возможно, это было солнце) и нефритовой сердцевинкой. К кулончику прижалась нанизанная на цепочку большая ярко-красная пластмассовая бусина.

«Захарка сделал для меня бусы смелости?» – растроганно улыбнулась Лида и подняла глаза на Евгения.

Горелый подхватил девушку на руки, донес до диванчика на кухне, усадил к себе на колени, укрыл пиджаком, судорожно обнял и принялся укачивать, как ребенка.

– Что же ты мне сразу не рассказала? – счастливо шептал мужчина.

– Иван, Лизин брат, сказал: квартира принадлежит олигарху, деньги у народа ворованные, – всхлипывала Лида.

– Глупенькая, разве олигархи живут в таких квартирах? Три комнаты с бумажными обоями…

– Откуда мне было знать? Я каждую ночь ждала, что за мной придут… Вещи собрала… Помнишь, тебе под ноги упал пакет с сигаретами? Это я в тюрьму готовилась.

– Маленькая, как ты жила все это время! Сказка о глупом мышонке! Почему этот пакостник сам не пошел грабить чужую квартиру?

– Потому что у меня уродство врожденное: я слышу любой шорох. Ты забыл? Я должна была по звуку определить, где лежат деньги!

– Мышонок, какое же это уродство? Такой уникальный слух – дар небесный! Значит, денежки все-таки не пропали? Я спродюсировал альбом… Как ты сказала? «Мертвый суслик»?

– «Мертвый хорек».

– Хор-рошее название! – хмыкнул Евгений. – Кстати, а как звучат деньги?

– Ну здрасте! А то ты не знаешь: хрустят и шуршат!