Мелодия страсти

Клод и Софии вышли на кухню. Там уже плясал на коленях у бабушки измазанный яблочным пбре с ног до головы голый малыш.

Увидев Соню, он потянулся к ней. И Роберта едва успела стереть с пуза и шеи шаловливого крохи брызги пюре, потреблению которого малыш сопротивлялся. Оказавшись на руках у Сони, Фрэди что-то пропел на своем личном языке. И ткнул женщину пальчиком в глаз с вопросительным выражением лица.

– Да, я рада тебя видеть, Фредик. Я – твоя мама. Скажи: «мама».

Фреди ткнул в глаз себя, – и произнес, будто представился: «Фр-р».

– Вот и поговорили. Папа хочет тебя обнять, – Соня протянула младенца Клоду. И тот стал подкидывать мальчишку вверх на руках к неописуемому восторгу малыша. И тот дал струю в сторону папы.

– Это к счастью, – заверила сына Роберта.

– Все, что он делает – к моему счастью, даже не сомневаюсь, – ответил Клод матери. – Мы сейчас хотим перекусить и съездить на океан. Вы не против.

– Только малыша оставьте мне, – тревожно попросила Роберта. Ее муж – отец Клода, – хмуро глянул на нее.

– У бабушки прямо-таки «фрэдимания». Может в отсутствие «наркотика» начаться ломка.

Он пошутил. Но в шутке этой была, как видели Ангелы, только доля шутки. Роберта тревожила явная зацикленность бабушки на внуке. Вырастит его избалованным донельзя! Но он и сам не мог сопротивляться обаянию этой почти беззубой улыбки и не умиляться ямочкам на щеках-яблочках. Если Фрэди увезут, то оба они осиротеют.

Океан поразил Соню ежесекундной своей неповторимостью и абсолютной необозримостью. Они стояли на обрыве над этой многоцветной бездной, ежеминутно меняющей цвет и направления движения перетекания светло зеленого в голубовато-синее, оттуда в фиолетовые размывы. Калейдоскоп красок – так принято говорить о пучине морской. Во всяком случае, если смотреть на океан с большой высоты, то все время кажется, что из под толщи воды проглядывают какие-то лица, очертания фигур, некие размываемые пейзажи., которые разглядеть невозможно, тем более запомнить. Будто идет некий химический процесс зарождения чего-то там, на дне, чего-то тайного, сакрального, запретного.

– Ты… тоже видишь там русалок? – поинтересовался Клод совершенно серьезно, – раньше я видел их только во снах. И обе они были с твоим лицом. Но впервые после того, как мы живьем видели ангелов, мне пришло в голову, что русалки – это Ангелы не в воздухе, а в воде. Кстати, предлагаю обвенчаться в церкви. Я раньше был атеистом, ни к одной церкви не принадлежал. Так что могу теперь покреститься в православии. В церкви так красиво. И у нас нет иллюзий, что Бог – это тот, кто побывал на Земле только более двух тысяч лет назад.

– Я может и русалка, ведь эти девы-рыбы соблазняли мужчин лицом и утаскивали на дно. И я согласна с тем, что мое прошлое может для тебя стать камнем на шее. Кстати о компромате. Нам надо связаться с Георгием, чтобы узнать, выложила ли уже в интернет кадры моих совокуплений с мужчинами бывшая свекровь. Кстати, нынешняя свекровь может воспринять их болезненно.

– Мама в Интернете не сидит безвылазно.

– Но кто-то из молодых соседей могут меня узнать, сказать об этом своим мама, а те – передадут Роберте.

– Ты предлагаешь нам уехать отсюда уже завтра, – в голосе Клода сквозила печаль.

– Я предлагаю надеяться на то, что нанятый Гией инвалид-хакер спасет мою задницу (и другие части тела) от обсуждения в сети, устранив видео.

– Знаешь, я тоже не часто заглядываю в Интернет. А что касается позора, его мне не привыкать терпеть.

– Но ты никогда не любил и не ревновал Жизель. Поэтому сцены ее вульгарного поведения не трогали так, как могут ранить кадры с моим активным участием.

Клод обнял Софии, прижал ее лицо к груди и сказал:

– Я едва не умер, когда уходил из комнаты, где тебя раздевал капитан Сухожилин. Поэтому смотреть это видео я не стану в любом случае. Клянусь. Пусть все ужасное, что мы сделали и пережили, истлеет, превратится в сухой скелет фактов.

Ангелы обоих супругов, которые только что в ужасе застыли в воздухе, от облегчения рухнули вниз, практически усевшись на плечи хранимых ими.

Соня про себя подумала, что сама она это видео не видела никогда. И стоит посмотреть, разумеется, не в Сети. Хочется попытаться понять – так ли страшен черт, как его малюют.

Ангел Софьи с ужасом покосился на Ангела Клода:

– Мне показалось или моя подопечная намекала на двойное самоубийство в случае измены? Разве не была она столько раз отдаваться мужчинам ради того, чтобы остаться живой?!

А вот Илларион как раз и смотрел то самое видео. На его глазах Софья, сидящая, будто гребец на надувной лодке голой спиной к видеокамере, в волнах за складками живота рыхлого мужика, отклонялась и возвращалась в исходную позицию, будто гребла. По спине плескались ее чудесные волосы. Выражения лица увидеть было невозможно. Мужик же стонал, орал, подкидывая пузо с неприятным звуком, будто кто-то врывался в снаружи в надутый резиновый шарик.