Меловой человек

— Не позволяй им садиться тебе на шею, Эд. — Мама вздыхает. — В жизни есть и другие важные вещи помимо работы.

И опять: несколько лет назад мама сроду бы такого не сказала. Работа была ее жизнью. Но после того как заболел отец, эта жизнь обрела новый смысл в уходе за ним.

Я понимаю: все, что она делает сейчас, включая отношения с Джерри, — это ее способ наверстать упущенные годы. Я не могу ее за это винить. Я виню себя.

Если бы я женился и обзавелся семьей, возможно, она нашла бы чем заняться вместо этих чертовых детокс-диет.

И наверное, у меня были бы в жизни другие ценности помимо работы.

Но все это не то, что хочет услышать моя мама.

— Я знаю, — говорю ей я, — ты права.

— Конечно. Кстати, тебе следует попробовать заняться пилатесом — отлично поддерживает мышечный тонус.

— Я подумаю над этим.

Конечно же нет.

— В любом случае не буду тебя отвлекать, раз ты занят. Я просто хотела узнать, не смог бы ты сделать мне небольшое одолжение.

— Ладно, чем я…

— Мы с Джерри подумываем отправиться в небольшое путешествие на нашем трейлере. На недельку-другую.

— Звучит мило.

— Мы должны были оставить кота кое-кому, но нас подвели…

— О-о-о, нет!

— Эд! Ты же вроде бы любишь животных.

— Это правда, но так вышло, что Варежка меня просто ненавидит.

— Что за бред, он же кот. Он не может кого-то ненавидеть.

— Это не кот, это пушистый социопат.

— Так ты присмотришь за ним или нет?

— Конечно присмотрю, — со вздохом говорю я.

— Отлично, я принесу его завтра утром.

— Да, отлично.

Я кладу трубку и возвращаюсь в класс.

Худощавый паренек с длинной черной челкой сидит, развалившись на стуле и закинув ноги на стол, чатится в своем смартфоне и чавкает жвачкой.

Дэнни Майерс. Он попал ко мне в ученики. Все твердят, что он необычный ребенок: наш директор, родители Дэнни, которые — вот совпадение — дружат с нашим директором, а еще несколько человек из попечительского совета. Я лично нисколько не сомневаюсь в этом, но его успехи в учебе пока что ни разу не подтвердили их заверения.

И конечно, это не то, что хотели бы услышать его родители или наш директор. Они уверены, что Дэнни просто необходимо особое внимание. Дэнни — жертва стандартизированной государственной системы образования. Он не такой, как все, он легко отвлекается, он слишком чувствителен — и тому подобная хрень.

Так что Дэнни сейчас переживает своего рода интервенцию. Для него это дополнительные занятия на каникулах, ну а я, в свою очередь, должен вдохновлять его, раззадоривать и умасливать, чтобы он получал те оценки, которых заслуживает, по мнению его родителей.

Иногда подобные внеклассные занятия приносят свои плоды, но это работает только с по-настоящему способными детьми, которые немного отстали по программе. В остальных случаях это просто трата времени — и их, и моего. Нет, я не пораженец, я реалист. Я не мистер Чипс.[18] Если уж говорить начистоту, я хочу учить тех детей, которые сами хотят учиться. Заинтересованных и увлеченных учеников. Или хотя бы детей, которые просто хотят попробовать. По мне, так лучше уж честно заработанная тройка, чем «черт-с-ней-четверка».

— Опусти ноги и выключи телефон, — говорю я, усаживаясь за стол.

Он убирает ноги со стола, но не телефон. Я надеваю очки и нахожу в тексте то место, на котором нас прервали.

— Когда закончишь, может, удостоишь вниманием «Повелителя мух»?

Печатает. Еще энергичнее, чем прежде.

— Знаешь, Дэнни, мне кажется, если я предложу твоим родителям отлучить тебя от всех социальных сетей, твои оценки наверняка улучшатся.

Несколько мгновений Дэнни смотрит на меня, а я вежливо улыбаюсь. Я вижу, что он хочет выругаться и дать мне отпор, но вместо этого нехотя выключает телефон и засовывает в карман. Не думаю, что это победа. Просто временное отступление.

Но все отлично. Что угодно, лишь бы сделать эти два часа не такими тягостными. Иногда я даже получаю удовольствие от игр разума с Дэнни. К тому же, когда мне все-таки удается вызвать у него хоть какой-то интерес к учебе, я чувствую удовлетворение. Но сегодня явно не такой день. Я плохо спал ночью, чувствую себя ужасно вымотанным, да и нервы пошаливают. Такое чувство, что скоро случится что-то плохое. Непоправимое. Я пытаюсь сосредоточиться на книге.

— Так, мы говорили о главных героях: Ральф, Джек, Саймон…

— Саймон явно был лишним, — говорит Дэнни, пожимая плечами.

— Это почему же?

— Мертвый груз. Простофиля. Он заслуживал смерти.

— Заслуживал? Ты серьезно?

— Ну да. От его смерти никому не было ни холодно, ни жарко, верно? Джек был прав. Хочешь выжить на острове — забудь обо всей этой цивилизованной херне.

— Вообще-то главная мысль романа в том, что, если мы опустимся до дикарства, общество развалится.

— А может, и неплохо бы. Все равно это липа, так? Об этом же и говорится в книге. Мы просто прикидываемся культурными, а если копнуть глубже, то все мы дикари.

Я улыбаюсь, хотя и чувствую, как у меня внутри растет какое-то нехорошее ощущение. Наверное, опять несварение.

— Что ж, довольно занятная мысль.

На моих часах пищит будильник — я всегда ставлю будильник на конец урока.