MEMENTO, книга перехода

Миниатюрная, хрупкая, нежная – Лялька, как ее звали многочисленные друзья, – была человеком огромной душевной силы и красоты, звездой университетского студенчества. В раннем детстве, после перенесенной скарлатины у нее по той же аутоиммунной причине развился тяжелый порок сердца, постепенно декомпенсировавшийся. Несмотря на это, жила невероятно активно: изъездила всю страну во главе студенческой концертной бригады; уже трудно дыша, измученная нарастающим кислородным голоданием, отправлялась в дальние журналистские командировки, много писала, помогала людям словом и делом.

Мы познакомились и полюбили друг друга в последний Лялин земной год. Незадолго до того была оставлена мужем. Декомпенсация была в предфинальной стадии, то и дело приходилось ложиться в больницу. После тридцатисемилетия (пушкинский срок…) прошло меньше месяца – и сердце остановилось.

С АИ остался Лялин сын, восьмилетний Митя, мальчик замечательно развитой, добрый, веселый, остроумный, талантливый. Сказать Мите о произошедшем у Александры Иосифовны не было сил. Пришлось мне…

АИ продолжала работать в своей студии, ставила спектакли, пестовала учеников. Митя учился в школе, собирался стать химиком. Но вскоре у него выявилось неизлечимое заболевание крови, все той же аутоиммунной природы. Похоже, у всех троих сработала одна и та же мина замедленного действия, подложенная наследственностью – какой-то глубинный генетический сбой, биохимический конфликт, в результате которого организм начинает набрасываться на собственные клетки в тех или иных органах, принимая их за чужие.

Митя прожил всего девятнадцать лет. Отучился год на том же биофаке МГУ, где училась Ляля, и тоже успел стать там популярной личностью.

За жизнь каждого из троих АИ боролась геройски, до последнего мига. В больницах, где пришлось лежать Мите, работала добровольной уборщицей, няней и аниматором: рассказывала юным пациентам забавные истории, сказки, придумывала игры, спектакли…

Собственное ее здоровье оказалось пыточно несокрушимым. Проводив Митю, начала много курить (до этого не курила лет пятьдесят, со дня, как узнала, что беременна), – не для того, чтобы заглушить боль, это и не помогало, – а как призналась мне, чтобы ускорить отбытие Туда. Осознанное саморазрушение. Но ни смерть, ни болезни долго еще к ней не подступались, словно боялись ее огненного темперамента, в самом себе заключавшем неугасимую волю жить. Легкая, стремительная, с движениями, напоминавшими всполохи молний, АИ даже по квартире своей не ходила, а носилась как ветер.

Оставшись одна, работать не перестала. Общалась с кругом верных Лялиных и своих друзей. И успела написать большую книгу о своих любимых и о себе. Текст этот нельзя назвать воспоминаниями – это жизнь, воскрешенная жизнь. Книга пока не издана, рукописный машинописный экземпляр хранится у меня. На следующем развороте – первая и последняя страницы.

«Хочу верить, что разлука эта временная»

Письмо из давних, обычной почтой.