MEMENTO, книга перехода

Упомянув Сократа, не могу не заметить, что этот Сапиенс среди квазисапиенсов не был ими казнен, хотя смертный приговор был вынесен и приведен в исполнение, и не совершил самоубийство, хотя принял яд по собственной воле, имея еще возможность продолжать жить. Это была не казнь и не самоубийство, а осознанный выбор времени, места и способа ухода из жизни в соответствии с реальными обстоятельствами, собственным характером и убеждениями. Подробности – в отдельном докладе.

Характер и убеждения Аристиппа были совсем иными, нежели у его учителя, и обстоятельства он выбрал себе подстать. Погляди на эту хитрую, добродушно-циничную физиономию с чувственным и любопытным утиным носом.

Остроумец, насмешник и жизнелюб, гедонист, земной реалист, приспособленец, но не по трусости, а по уму, не праведник, но и не подлец. Расчетливо играл роль пресмыкающегося перед тираном Дионисием, был при нем озорным ученым приживалой, «царским песиком», по определению Диогена, но никого не предавал и не подставлял. Сократ все это знал и не осуждал. «Наслаждайся и владей наслаждениями, но не позволяй им овладевать тобой», – посмеиваясь, учил Аристипп желавших его послушать. – «Не сетуй о прошлом и не копайся в нем, оно все равно тебе не доступно; не страшись будущего и не тревожься – будущее никогда не будет тебе подвластно; занимай себя только тем, чем можешь свободно распоряжаться, – своим настоящим, живи здесь и сейчас».

О, это вечное и неуловимое, чарующее и убегающее, чудесное и в зубах навязшее, таинственное и пошлое здесь и сейчас!.. Вот как раз жить здесь и сейчас, наслаждаться и быть довольным той жизнью, которая есть, ни в какую не получается у самого неказистого аристиппова слушателя, желчно-меланхоличного, раздражительного, непрактичного и завистливого Гегесия. Не получается, а хочется, очень хочется, отчаяннно, до смерти хочется. И приходится изливать свое экстрасуицидальное убийственное отчаяние на кого-то, а именно – на тех, кто тебя, рты разинув, слушает, – благо, дар речи дан от природы, а мастерство беседы почерпнуто у великих учителей.

С любой аудиторией, будь это небольшая группка или толпа, Гегесий умеет вести диалог как с одним-единственным собеседником. Работает испытанным сократовским методом майевтики – пошагового подведения к согласию. В большой аудитории прием этот многократно усиливает убеждающее воздействие. Умеет вставлять в речь внушающие слова-зерна, сосредотачивающие в себе суть того, чего надлежит добиться. Слова эти, при должном числе повторов и вариаций, незаметно прорастают в слушателе как его собственные установки, программы действий. Например, слово «смертный», повторенное девять раз вот в этом отрывке из диалога с аудиторией.

– Итак, смертный, чего ни добивайся, к чему ни стремись, как ни поверни, цель твоей жизни, всегдашняя цель – удовольствие. Еда, вино, соитие, упражнение мышц, дружеская беседа, игра мысли, красота, слава, богатство, власть – все это дает удовольствие, удовлетворение. Счастье есть сумма удовольствий. Верно ли, смертный?

– Верно! – отзывается множество голосов.

– А скажи, смертный: много или мало удовольствия от своей жизни ты получаешь? Много ли счастья или мало его?

– Мало! – дружно отзываются голоса.

– Часто ли счастье недостижимо для тебя?

– Часто!

– Часто ли удовольствия обманывают тебя? Надеешься на лучшее, получаешь худшее – часто ли, смертный?

– Часто…

– Чего больше в твоей жизни, смертный – удовольствий или страданий?

– Страданий…

– Хочешь ли знать, как от страданий освободиться?

– Хочу! Хочу…

– Так вот, говорю тебе, смертный: от страданий освобождает спокойствие души. Знаешь и сам: есть страдание – нет спокойствия. Есть спокойствие – нет страдания. Ты согласен?

– Согласен!..

– Скажи мне теперь, смертный, можно ли достигнуть спокойствия, если страдание сильно, невыносимо сильно? Если жизнь твоя – сплошная беда, череда разочарований, обманов, – может ли душа быть спокойной?

– Нет. Не может! Не может…

– Ты прав, смертный, и я согласен с тобой: не может душа в непосильном страдании быть спокойной. И если жизнь – сплошное страдание, одна безысходная сплошная беда, есть лишь одно верное лекарство от этого страдания. Одно полное успокоение. Одно совершенное избавление от беды, ото всяких бед. Ты уже догадался, какое, смертный. Уже догадался…

Аудитория молчит; оратор по дыханию ее ощущает и по глазам видит, что молчание это – знак понимания и согласия, хотя есть еще и страх, и сомнение. Теперь можно конкретизировать. Конек Гегесия – голодание, правильное, искусное голодание без мук голода. Пить много воды, правильно дышать, постепенно все меньше двигаться и думать о вечном. Тело не протестует, не страдает, не борется. Само с радостью принимает предложенный путь самоосвобождения.