Mемento Mori

– Там и так неспокойно, – Марко спокойно, словно ничего не случилось, убирал со стола. Ровные, привычные движения успокаивали. Казалось, в сумасшедшем мире исковерканной реальности этот мужчина – единственная константа. – Послушай, а это не может быть местью мертвых? Слишком уж убийства странные.

– Вряд ли. Хотя… – Анна задумалась.

– Мертвые имеют силу за пределами Пустоши? – удивился Крис.

– Ты прав. Не имеют. Так что это не месть разозленных духов. Это дело рук живых.

Влетевший в окно ветерок словно развеял напряжение. Крис заулыбался. Марко тоже расслабился – оба боялись, что происходящее – отголоски прошлого. И только Анна не могла отделаться от мысли, что она что-то упустила. Что-то очень-очень важное.

Она проверила один карман, потом другой, затем осмотрелась. Мужчина молча наблюдали, но постепенно тревога сновидицы передалась и им.

– Что-то потеряла?

– Никто мой телефон не видел? Крис?

– Нет.

– В последний раз я держала его в руках…– она задумалась, – в морге. Мне позвонили. А потом…

– Да я честно не видел! – Крису показалось, что произошло что-то очень плохое, что он совершил проступок, и это заставило оправдываться. – Я вышел, смотрю – ты лежишь. Может, телефон и валялся где-то рядом, не до него было.

– Ничего страшного, – Анна как-то сразу успокоилась. – Завтра заберем.

– Если он еще там.

Две пары глаз – карие и синие – уставились на помрачневшего Криса. Требовали объяснений.

– Не нравится мне этот… Самуил Арони, – припомнил тот имя прозектора. – В морге черт знает что твориться, покойники буянят, а он как ни в чем не бывало…

– Мы в Вересковой Пустоши, – тихо напомнила Анна. – А Арони работает с мертвыми. Он многое видел. И жив только потому, что не забивает себе голову опасными вещами. В отличие от тебя, Крис. И тебя, Марко.

– Хочешь сказать…

– Не лезьте в это дело. Наша задача – выжить. Просто выжить.

– Значит, будем скрываться до смерти?

От взгляда Анны у Криса по спине словно ледяными пальцами прошлись, но отступать он не собирался:

– Сколько можно? Живете тут, как…

– Как испуганные мыши под плинтусом? – теперь Анна усмехалась. Но радости в её улыбке не было, только горечь и тщательно скрываемая боль. – Если это цена, которую мне надо заплатить за свою свободу от Ордена – я согласна. А вы, ребята, подождите еще немного. Скоро вы сможете уехать из этого места и забыть Пустошь, как страшный сон…

Марко, безмолвно сидевший верхом на стуле, взорвался:

– Хватит! Хватит молоть эту чушь! Вот что, Крис… Совесть где? Когда тебя сестренка преследовала, ты был куда более покладистым. И тебя устраивала тихая жизнь где-нибудь в глуши.

– Она и сейчас меня устраивает! – взвился Крис. – Больше всего на свете я хочу жить спокойно, работать, может быть, жениться и завести кучу ребятишек. И чтобы из крупных потрясений у меня были лишь подгоревшая пицца или проигрыш любимой футбольной команды.

Выдавая эту тираду, Крис поднялся со стула. Марко непроизвольно повторил его движение, и теперь мужчины стояли лицом к лицу. Воздух вокруг них чуть ли не искрился, словно наэлектризованный.

– Ты не любишь футбол.

Анна говорил очень тихо, почти на грани, но и Крис, и Марко отчетливо слышали каждое слово.

– Ты любишь спортивные машины, и если будет возможность, с удовольствием примешь участие в гонках. А ты, Марко… Ты так тщательно скрываешь свое прошлое, и так цепляешься за сестру и племянников, что мне становится страшно.

Упоминание родственников заставило Марко сдаться. Он снова оседлал стул. Не торопясь, нарочито спокойно.

– Ты права, Ангел. Они все, что у меня есть. И если ради их спокойствия надо будет забиться под плинтус, я это сделаю.

– Видишь, Крис? Нас уже двое, мышей заплинтусных. Если захочешь, можешь присоединиться. Нет – мы не обидимся и не осудим. В конце концов, у тебя впереди целая жизнь. Сменишь имя, забудешь обо всем… Только прошу тебя – не лезь ты в это дело!

– Да что же… что вы меня каким-то предателем выставляете? – взвился Крис.

Слышать от людей, которых он считал единственной родней, было обидно. И невыносимо.

Сдернув с вешалки куртку, Крис выскочил на улицу. Там пахло теплой пылью и надвигающейся грозой.

Фонари подсвечивали листву деревьев, создавая лирическое настроение. На фасадах домов уютно светились окна, и люди в квартирах жили своей жизнью. Ко-то, не таясь, выставлял семейное счастье на всеобщее обозрение, а кто-то прятался за плотными шторами, так что разглядеть можно было лишь неясный силуэт.

Вдали послышались раскаты грома. Воздух посвежел, и Крис застегнул куртку. Мимо проехал последний трамвай. Его звон послужил сигналом, и сверху упали тяжелые дождевые капли.

Крис стоял под навесом остановки. Мимо проезжали автомобили. Их фары отражались в мокром асфальте, так же. Как и слегка подсвеченные витрины уже закрытых магазинчиков. Работал только продуктовый и, глядя на припоздавших покупателей, Крис почувствовал, что голоден.