Memento mori

Мойщик окон сам такими делами не занимался, но дело было, видать, денежное. Он сказал кое-кому, там проверили и через день-другой кинули десять фунтов, даром что старуха оказалась никакая не графиня. Мойщик окон отстегнул сколько следует тому молодому, заметив при этом, что сказали... не все верно и что пока лучше попридержать язык за зубами.

Таким образом дом дамы Летти и ее ночные блуждания попали под самый пристальный обзор.

В последний раз навестив мисс Тэйлор, она вернулась в Хампстед в начале шестого и высадилась из такси у агентства по найму – узнать, не подыскалась ли еще для нее постоянная прислуга средних лет с безупречными рекомендациями? Нет, дама Летти, пока не подыскалась, но поиски ведутся неусыпные. До дома" она дошла пешком.

Она угрюмо сготовила себе чаю и выпила чашку тут же, на кухне, стоя. Потом с пыхтеньем поднялась к себе в кабинет и села за письмо Эрику. Ручка перестала писать. Она перезаправила ее и продолжала:

«Лишь из сострадания к твоей бедной матери, которую пришлось отправить в пансионат, и к твоему несчастному старику отцу, так много сделавшему для тебя и чье здоровье слабеет день ото дня, я прямо-таки требую, чтобы ты по крайней мере отозвался и объяснил бы свое молчание. Знаю, в твоих отношениях с родителями накопилось немало горечи. Но в настоящее время, на склоне их лет, с тебя, конечно, особый спрос, твой черед идти навстречу. Тем более как раз на днях твой отец говорил мне, что он охотно поставил бы на прошлом крест. Собственно говоря, он даже просил меня написать тебе в этом смысле».

Она остановилась и поглядела в окно. Незнакомая машина подкатила к дому напротив. Кто-то приехал к Диллингерам, не знают, видимо, что Диллингеры в отъезде. Потянуло холодом, и она встала задернула шторы. Мужчина сидел в машине за рулем. Она задернула шторы, и он отъехал. Она вернулась за стол и продолжала:

«Не надо думать, будто я не знаю, чем ты был занят в Лондоне и как ты пытаешься меня запугать. И не надо думать, что я хоть сколько-нибудь встревожилась».

Эти строчки были тут же вычеркнуты. Они к ее замыслу не шли. Сначала-то она и собиралась написать в этом роде, но, рассудив – ах да, припомнила она – у нее решено было как-нибудь помягче воззвать к его совести. С такими, как Эрик, надо хитрить. Она взяла другой лист и начала сначала, вдруг задержав, перо, когда ей почудился непонятный звук.

«В мыслях у меня лишь твоя бедная мать, которая сейчас в пансионате, и твой несчастный старик отец, дряхлеющий со дня на день, вот и поэтому я...»

Она дописала письмо, адресовала его, запечатала и позвонила Гвен, чтобы не упустить шестичасовую почту. Потом она вспомнила, что Гвен уже нет.

Дама Летти растерянно положила письмо на столик в прихожей и решила, что надо поужинать и послушать новости.

На ужин она приготовила паровую рыбу, съела ее и вымыла посуду. И слушала новости до половины десятого. Потом выключила приемник, пошла в прихожую и простояла там минут пять, не послышится ли чего. И в самом деле, звуки слышались – из кухни, справа из гостиной и сверху.

Еще сорок пять минут она тщательно обыскивала дом и сад перед домом и позади него. Потом она заперла и закрыла на засов обе двери. Затем заперла все комнаты и взяла с собой ключи. И наконец медленно поднялась в спальню, через ступеньку, затаив дыхание, останавливаясь послушать. Нет, как хотите, а на крыше кто-то есть.

Она заперла за собой дверь спальни и приперла ее стулом. Нет, как хотите, а в саду кто-то есть. Завтра надо будет потребовать от члена парламента, чтобы он ответил. На предыдущее письмо он не отозвался – в понедельник она отправила его или во вторник? Ну словом, пора бы и ответить. Полиция вся подкуплена, ничего себе. Надо сделать запрос в парламенте. Есть же где-нибудь защита. Она протянула руку и пощупала тяжелую трость, прислоненную к ее постели. И наконец заснула. Проснулась она внезапно, от звонка в ушах, и была ошеломлена действительно.