Memento mori

Блефует небось? – подумала она.

– Ну и когда бы вы хотели с ним напрямик поговорить? – спросила она.

– Да хоть сейчас, – сказал он.

Но когда они приехали домой, Годфри был черт знает где. Миссис Энтони уже ушла. И миссис Петтигру вконец перепугалась. А глядя, как Эрик рыскает по дому, хватает фарфоровые безделушки и трясет их так и сяк, она еще и рассердилась. Однако стерпела. У нее было такое чувство, что этого человека она знает наизусть. Да и надо бы знать, с ее-то опытом.

Он наконец опустился в древнее кресло Чармиан; миссис Петтигру взъерошила ему волосы и сказала:

– Бедненький Эрик. Как они с вами обошлись, а?

Он склонил свою крупную голову на ее просторный бюст, и это было ему приятно.

После чая у миссис Петтигру был легкий астматический приступ; она удалилась в сад, чтобы отдышаться. Возвратившись, она увидела, что в кресле, где был оставлен Эрик, сидит Годфри. Нет, это оказался Эрик: он уснул, свесив голову набок. И хотя лицом он напоминал Чармиан, однако во всем остальном был подобен Годфри.

* * *

Впечатление бодрости и здоровья, которое Годфри произвел на Чармиан из окна, подтвердилось, когда он вошел к ней в комнату.

– Очень мило, – сказал он, оглядевшись.

– Присаживайся, Годфри. Только что был Гай Лит. Боюсь, я немного утомилась.

– Да, он как раз уезжал.

– Да, бедняжка. Все-таки выбрался навестить меня. А как ему трудно передвигаться.

– Таков ли он был, – сказал Годфри, уютно откидываясь в кресле и вытянув расставленные ноги, – летом тысяча девятьсот второго года на вилле у Женевского озера или с девятьсот второго по девятьсот седьмой у себя на квартире возле Гайд-Парк-гейт, в Шотландии, Биаррице и Торки, а потом в Доломитах, когда ты заболела. Хорош был и девятнадцать лет спустя, когда жил на Ибери-стрит, до того самого времени...

– Ну-ка, дай мне сигарету, – сказала Чармиан.

– Что? – растерялся Годфри.

– Дай сигарету, Годфри, а то я позову сестру, она принесет.

– Слушай, Чармиан, тебе сигарет не полагается. То есть я хочу сказать...

– А я хочу, пока не умерла, выкурить еще одну сигарету. А насчет Гая Лита – ты бы уж, Годфри, лучше помолчал. Сам-то хорош. Лиза Брук. Уэнди Лус. Элинор...

– Паршивчик, – сказал Годфри. – Да на него глядеть стыдно, а ведь ему еле-еле семьдесят пять. Скрючен в три погибели над двумя клюками.

– Должно быть, Джин Тэйлор разболтала, – сказала она, протянула руку и потребовала: – Сигарету, Годфри.

Он дал ей сигарету и поднес огонь.

– Я тут решил прогнать миссис Петтигру, – сказал он. – Очень уж возомнила о себе, стерва такая. Миссис Энтони от нее житья нет.

Чермиан затянулась.

– Еще какие новости? – спросила она.

– Алек Уорнер, – сказал он, – впадает в маразм. Он приходил ко мне сегодня утром и хотел пощупать мой пульс и смерить температуру. Я выставил его из дому.

Чармиан расхохоталась так безудержно, что в конце концов ее пришлось уложить в постель, а Годфри провели в гостиную, накормили яйцом всмятку и тонким ломтиком хлеба с маслом и отправили домой.

* * *

В восемь часов они отужинали. Миссис Петтигру сказала:

– Если он не явится к девяти, позвоню-ка я в полицию. Вдруг он угодил в катастрофу. С ним ведь страшно ездить – как это еще до сих пор ничего не случилось.

– Подождем волноваться, – сказал Эрик, рассудив про себя, что новое-то завещание пока не подписано.

– Ах, я всегда за него волнуюсь, – сказала она. – Поэтому я и говорю, что имею право...

Годфри вел машину осторожней обычного. Теперь, удостоверившись, что сведения Уорнера точны, стоило, пожалуй, и поберечь свою жизнь. Человек, правда, и не сомневался в уорнеровских сведениях. Бедная Чармиан. Во всяком случае, теперь уж нечего ей важничать и строить из себя праведницу. Не то чтобы она особенно заносилась, но изображала такое чистоплюйство, что человек чувствовал себя перед ней последней свиньей. Бедная Чармиан; фу, как гадко со стороны Тэйлор так напакостить ей после стольких-то лет. Однако же Тэйлор, сама того не подозревая, сослужила хорошую службу...

Ну, вот он и дома. Далековато приходится ездить немолодому человеку.

Годфри вошел с очками в руке, протирая глаза.

– Где это вы изволили пропадать? – осведомилась миссис Петтигру. – Эрик тут сидит, вас дожидается.

– А, добрый вечер, Эрик, – сказал Годфри. – Налить тебе чего-нибудь?

– Без тебя налили, – сказал Эрик.

– Я себя чувствую вполне сносно, спасибо, – сказал Годфри, повышая голос.

– Да неужели? – сказал Эрик.

– Эрик хочет поговорить с вами, Годфри.

– Мы с миссис Петтигру во всем согласны, отец.

– В чем это во всем?

– Относительно нового завещания. Я же со своей сторены рассчитываю на соответствующую и незамедлительную компенсацию.

– Ишь как у тебя брюхо выпирает, – сказал Годфри. – У меня вот нет брюха.

– В противном случае нам придется ознакомить мать с некоторыми фактами.

– Образумьтесь, Годфри, – сказала миссис Петтигру.

– Убирайся к чертям из моего дома, Эрик, – сказал Годфри. – Даю тебе десять минут, потом звоню в полицию.

– Мы, кажется, слегка переутомились, – сказала миссис Петтигру, – ах, это заметно.

– А вы съезжайте завтра утром, – сказал он ей.

У дверей позвонили.