МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ

- Нет! Не дам тебе ни единого ангельского духа! Набирай себе помощников из земных душ. Сделай их своими демонами! Ангелы-хранители, что пали вместе с тобой, каются в этом. Никого Я тебе не дам. Ты - ангел. Оставайся в одиночестве.

- Прекрасно, буду один. Ограничь меня земной формой, если хочешь, но я все же буду торжествовать. Я приведу через преисподнюю на небеса больше душ, чем Ты приведешь к небесным вратам. Я приведу более облагороженных душ, поющих о рае, чем Ты когда-либо приводил через Твой узкий туннель. Именно я заполню небеса и умножу Твой триумф. Вот увидишь.

Они умолкли, разъяренный Мемнох и разъяренный Бог Воплощенный, или так лишь казалось. Эти две фигуры стояли друг против друга, обе одинакового роста, только крылья Мемноха были распростерты за спиной, как напоминание о мощи, а от Бога Воплощенного исходил более сильный, невыразимо прекрасный свет.

Неожиданно Бог Воплощенный улыбнулся.

- В любом случае Я торжествую, верно? - спросил Бог.

- Я проклинаю Тебя! - вымолвил Мемнох.

- Нет, неправда, - печально и ласково произнес Бог. Он протянул руку и дотронулся до лица Мемноха, и отпечаток Его гневной длани исчез с ангельской кожи. Бог Воплощенный наклонился и поцеловал Мемноха в губы.

- Я люблю тебя, храбрый Мой соперник! - молвил Он. - Хорошо, что Я сотворил тебя, так же хорошо, как и все, что Я создал. Приводи ко Мне души. Ты - всего лишь часть цикла, часть природы, столь же чудесная, как вспышка молнии или извержение вулкана, как звезда, взорвавшаяся в галактике, отстоящей от нас на многие и многие мили, так что пройдут тысячи лет, прежде чем жители земли увидят ее свет.

- Ты - безжалостный Бог, - сказал Мемнох, отказываясь уступить хотя бы на йоту. - Я научу их прощать Тебе Твои качества - величественность, бесконечную созидательность и несовершенство.

Бог Воплощенный тихо засмеялся и поцеловал Мемноха в лоб.

- Я - мудрый Бог, и я - терпеливый Бог, - молвил Он. - Я - тот, кто тебя создал.

Образы пропали. Они даже не потускнели, а просто исчезли.

Я лежал один на поле брани.

Зловоние исходило от облака висящих надо мной газов, отравляя мне каждый вздох.

Ибо насколько хватало глаз, я видел одних мертвецов.

Вдруг меня испугал шум. Ко мне приближалась тощая фигура тяжело дышащего волка, идущего прямо на меня с опущенной головой. Я сжался. Я увидел его узкие, поднятые на меня глаза, когда он стал нагло тыкаться в меня своей мордой. Я ощутил его смрадное дыхание и отвернул лицо. Я слышал, как он нюхает мое ухо, мои волосы. Я слышал, как из его пасти раздается глухое ворчание. Я просто закрыл глаза и правой рукой под пиджаком нащупал плат.

Его зубы прикоснулись к моей шее. Мгновенно я повернулся, встал и отбросил волка назад, и он, спотыкаясь и воя, побежал прочь от меня. Он бежал прочь по телам убитых.

Я перевел дух. Я осознал, что небо над головой - это полуденное земное небо, и я смотрел на белые облака, обыкновенные белые облака, тянувшиеся к туманному, далекому горизонту, и прислушивался к шуму от полчищ насекомых - мошкары и мух, кружащихся над телами, - и видел, как огромные, горбатые, уродливые стервятники чинно обходят это пиршество.

Издалека, послышались звуки человеческих рыданий.

Но небо было величественным и ясным. Из-за облаков появилось солнце во всей своей мощи, и тепло снизошло на мои руки и лицо и на пропитанные газами, вспухшие тела, что окружали меня.

Наверное, я потерял сознание. Мне этого хотелось. Мне хотелось снова упасть навзничь на землю, потом перевернуться и уткнуться лбом в почву, просунуть руку под пиджак и почувствовать там плат.

ГЛАВА 20

Сад в преддверии небесных врат. Спокойное лучезарное место, из которого души возвращаются иногда домой, когда им говорят, что время их еще не пришло.

В отдалении, ниже сверкающего кобальтового неба, я видел, как только что умершие приветствуют давно умерших. Встреча за встречей: объятия, восклицания. Уголком глаза мне были видны до головокружения высокие стены небес и небесные врата. На этот раз я увидел, как ангелы, по виду менее плотные, чем прочие небесные обитатели, свободно перемещаются по небу - группа за группой, иногда ныряя в небольшие скопления смертных, проходящих по мосту. Становясь то видимыми, то незримыми, ангелы надзирали за всем, потом уносились вверх, чтобы постепенно растаять в бесконечной небесной сини.

Из- за стен доносились слабые, до боли призывные звуки небес Я мог закрыть глаза и почти зримо представить их сапфировые цвета! Во всех песнях звучал один и тот же припев: «Входи, входи, останься с нами. Хаоса больше не будет. Это небеса».

Но я находился далеко от всего этого, в небольшой долине. Я сидел посреди россыпи полевых цветов, белых и желтых, на поросшем травой берегу ручья, который пересекали души, чтобы попасть на небеса. Только в месте, где я сидел, он казался пусть и прекрасным, но не более чем обыкновенным бурным потоком. Песня, которую пел ручей, была о том, как после дыма, войны, после грязи и крови, после смрада и боли все на свете ручьи одинаково прекрасны, как этот.