Мемнох-дьявол

– Отпусти меня! – Я повернулся и был отброшен к стене с книжными полками; книги попадали, блестя корешками и ударяя меня по плечам. Господь милосердный, мои члены не могли больше этого вынести. Я заехал кулаком в сверкающий земной глобус, укрепленный на причудливом деревянном обруче. На меня уставился пустыми глазницами стоящий на коленях ребенок.

Увидев дверной проем, я побежал.

– Нет, отпусти меня. Не могу. Не буду. Не буду.

– Не будешь? – Мемнох схватил меня за правое предплечье, надвинувшись на меня хмурым темным лицом, подняв крылья и вновь заслоняя свет, когда они сложились, чтобы окутать меня, словно я – его собственность. – Ты не поможешь мне освободить это место, послать эти души на небеса?

– Я не в силах сделать это! – воскликнул я. – Я не стану это делать! – Внезапно во мне пробудилась ярость. Я чувствовал, как она уничтожает весь мой страх, сомнения и дрожь; я ощущал, как она пробегает по моим венам подобно расплавленному металлу. Хорошо знакомый мне гнев, решимость Лестата. – Я не стану частью всего этого ни ради тебя, ни ради Него, ни ради них или кого-либо вообще!

Я качнулся назад, свирепо уставившись на него.

– Нет, только не это. Не для такого, как Он, слепого Бога и не для того, кто требует то, чего требуешь от меня ты. Вы сумасшедшие, вы оба! Я не стану помогать тебе. Я отказываюсь.

– Так вот как ты поступишь со мной – ты меня покинешь? – ошеломленно воскликнул он; его темное лицо исказилось от боли, на гладких черных щеках засверкали слезы. – Ты оставишь меня с этим и не протянешь руки, чтобы помочь, после всего, что ты совершил?!! Каин, братоубийца, убийца невинных, неужели ты мне не поможешь?..

– Перестань, ну перестань. Я не стану, не могу поддержать тебя. Не могу помочь этому свершиться. Не могу участвовать в этом! Не могу этого вынести! Не могу учить в этом месте!

В горле у меня хрипело и жгло, и шум, казалось, поглотил мои слова, но Мемнох услыхал их.

– Нет, нет, не буду – не тот материал, не те правила, не та эстетика! Никогда, никогда, никогда!

– Трус, – прорычал он; миндалевидные глаза его сделались огромными, на твердом черном лбу и щеках вспыхивали отблески огня. – У меня в руках твоя душа, я дарю тебе спасение за цену, за которую вымаливают у меня прощение те, кто страждет здесь уже много тысячелетий!

– Только не я. Не хочу стать частью этой боли, нет – не теперь, никогда... Иди к Нему, меняй правила, улучшай их, пусть они обретут смысл, но только не это – это выше человеческого терпения, это несправедливо, несправедливо, это бессовестно.

– Это же ад, глупец! Чего ты ожидал? Что ты будешь служить господину ада, ни капли не страдая?

– Не стану совершать над ними такое! – пронзительно закричал я. – К черту меня и тебя. – Я стиснул зубы. Я кипел и бушевал, вынося свой приговор. – Я не стану участвовать в этом с ними! Не понимаешь? Не могу этого принять! Не могу посвятить себя этому. Не могу подчиниться этому. А теперь я покидаю тебя – ты ведь предоставил мне право выбора. Отправляюсь домой! Освободи меня!

Я повернулся.

Он снова схватил меня за руку, но на этот раз гнев мой не знал границ. Я отшвырнул его назад, в сторону тающих и падающих душ. Там и здесь к нам с возгласами поворачивались мертвецы-прислужники; на их бледных вытянутых лицах читались тревога и уныние.

– А теперь уходи, – клял меня Мемнох, все так же неподвижно лежа на земле – на том месте, куда я его отшвырнул. – И, Бог свидетель, ты, мой ученик, будучи при смерти, приползешь ко мне на коленях, но никогда уже не будет тебе предложено стать моим принцем, моим помощником!

Я оцепенело уставился через плечо на его поверженную фигуру. Зарывшись локтем в мягкую черную изнанку своего крыла, он поднялся на копыта и снова направился ко мне своей чудовищной прихрамывающей походкой.

– Ты слышишь меня?

– Я не могу служить тебе! – прогремел я во всю глотку. – Не могу это сделать.

Потом я обернулся в последний раз, зная, что больше не посмотрю назад, с одной только мыслью: спастись! Я бежал и бежал, оскальзываясь на глине и камнях покатых берегов, перебираясь вброд через мелкие ручьи, минуя группы удивленных мертвецов-прислужников и стенающих душ.

– Где лестница? Где врата? Вы не можете мне в этом отказать. Вы не имеете права. Смерть не завладела мной! – кричал я, так и не оборачиваясь назад и не останавливая бег.

– Дора! Дэвид! Помогите мне! – звал я.

И тут почти у моего уха прозвучал голос Мемноха:

– Лестат, не делай этого, не уходи. Не возвращайся домой. Лестат, не делай этого, это сумасшествие – разве не понимаешь, – ну пожалуйста, во имя любви к Господу, если ты можешь хоть немного любить Его и любить их, помоги мне!

– НЕТ! – Я обернулся и, с силой толкнув его, увидел, как он покатился вниз по крутым ступеням – неуклюжая и гротескная фигура с выражением изумления на лице, запутавшаяся в огромных хлопающих крыльях. Я резко повернулся к нему спиной. Впереди, из открытой двери на самом верху, лился свет.

Я побежал на свет.