Меморандум

— Мой духовник про его пение сказал: «Монашек-то этот в прелести. Это пение не монашеское, а страстное» — поэтому ты и плакал. А в каком виде он выдает благословение от самого Святейшего?

— Устное. А когда я спросил, можно ли получить на бумаге, он чуть не закричал на меня. Ты, говорит, кто, чиновник?

— Скажи, Миша, а как вы встречались? Где?

— Как в детективе. Ночью, при луне, в кустах.

— Значит, он принимает паломников без благословения. Самовольно. Да он точно в прелести. А это не о нем ли Сергей говорил, что он возглавил раскол и треть монахов увлек за собой? Вроде бы, повод был в ИНН. Так это он?

— Да, он еще передо мной похвастал, что он там единственный, кто не принял печать антихриста.

— А тебя не насторожило, что тебя монах окормляет в кустах? …Что патриаршее благословение выдает устно? …Что вообще дерзает благословлять от имени предстоятеля Церкви? …Что пел он страстно и тем самым стяжал почитание истеричных дамочек. …И облучился монашек славой от человеков, а от Бога славу так и не стяжал, ибо гордым Бог противится. Даже не буду смотреть, что он вычеркнул красным карандашом. И так знаю: это самые благодатные строки. Обычно именно такие иудушек современных будто огнем жгут. Так что, как говорят криминалисты, это косвенное доказательство нашей правоты — от противного. Надо же! В кустах — благословение от имени патриарха! Клоун ряженый!

— Прости, Алексей, я хотел как лучше.

— А ты, Михаил, на ус наматывай. И вот что! Если ты окормляешься у отца Никиты, так без него вообще ничего не делай. На любую мелочь бери у него благословение. А то станешь таким, как тот кот Васька у Крылова, который слушает выговор повара на предмет съеденных кур «слушает да ест»…

— Вот ты объясни мне, Лёш, — выпалил Михаил, — что такого в издании книг, что туда разные жулики подались?

— Слава и деньги — любимые идолы современного язычника.

— Ну, слава — понятно, а деньги откуда?

— Видишь ли, Михаил, на Западе считается хорошей прибыль в 15-20%, а нынешние издатели воруют по-крупному. Им течет в руки 800-1000%! Ты посчитай сам: при тираже в несколько тысяч экземпляров книжка стоит около 30-40 рублей, а продается за 300-400. Вот почему нынешние крупные издатели — сплошь миллионеры. А, знаешь, на чьи деньги они раскручивались? Например, директору «Алтына» деньги дал брат-ювелир, аккуратный прихожанин синагоги. Его как-то раз вызвал раввин и сказал: «Ты зачем нашим врагам помогаешь?» А ювелир ответил: «Но я же не нарушил наш самый главный принцип!» — «А какой, по-твоему, наш главный принцип?» — «Десятина от прибыли — в казну, на храм иерусалимский, разве не так?» — «Правильно, мой мальчик. Ладно, продолжай в том же духе, деньги нам нужны!»

— А ты откуда об этом разговоре узнал? — недоверчиво спросил Миша.

— А у меня в этом издательском доме-содоме свой лазутчик имеется. Он присутствовал при разговоре двух братьев, когда они обмывали успех предприятия. Выдули братишки на радостях пузырёк вискаря тридцатилетнего, разговорились, расщебетались…

— Дурдом… — вздохнул Миша.

— Так ведь в Библии сказано «Рече безумец в сердце своем: несть Бог», — видишь: без-умец, то есть безбожник — человек лишившийся рассудка, по-твоему дурак, сумасшедший, кретин. Поэтому, да — дурдом, ты прав. Ничего, скоро этому игу безбожному придет конец. Помнишь, в школе стишок учили: «Зима не даром злится, прошла ее пора, весна в окно стучится и гонит со двора».

И все-таки державная опека не обошла меня стороной. Случился хорошо организованный «наезд» на объект моего Порфирия, где до сих пор работали трое моих орлов. Сначала пришли местные бандиты, следом — налоговая полиция, а чуть позже — местная администрация. Вечером третьего дня мне позвонил таинственный мужчина и хрипловато, но вежливо попросил выйти из дома. У подъезда стоял чёрный-пречёрный внедорожник огромных размеров с тонированными стёклами. Дверца открылась и впустила меня внутрь. В груди звенела странная пустота фаталиста. Автомобиль мягко тронулся, в салоне раздался знакомый хриплый голос из телефона:

— Мы сейчас проедем на точку. Ты, Алеша, нам все расскажешь, а мы подумаем как тебе помочь.

— Простите, а вы из какого ведомства будете? — спросил я на всякий случай. Мужчина за рулем своими мощными габаритами и агрессивно-короткой стрижкой внешне напоминал криминального авторитета.

— Спецгруппа КГБ по охране государственных лиц.

— Может все-таки, ФСБ?

— У них — может, и ФСБ, а у нас было, есть и будет — КГБ.

Мы приехали в центральный район, выступили на асфальтированное дно дворового колодца, обрамленного старенькими купеческими особняками, и спустились на лифте под землю. Судя по времени и скорости спуска — метров на десять-пятнадцать вниз. Выйдя из лифта, прошли гулкими коридорами в просторную комнату с фальш-окном, за которым сияло солнце, по высокой траве ползали жучки, а чуть подальше трепетала нежной листвой березовая роща. В центре комнаты стоял огромный стол с тремя компьютерами, неизвестного происхождения.