Меморандум

Внезапно всплывает из глубины заплесневелой памяти смешливая рожица Юрки Исаева с пронзительно добрыми, всепонимающими глазами бытового пьяницы, и срываешься к нему в барак рабочего поселка — да пусть и среди ночи, он впустит, он поймет, — чтобы сидеть на продавленном диване у стола с колбасой и портвейном и вспоминать, каким видели в мечтах двадцать первый век: небоскребы из стекла и алюминия, хайвеи с летящими по ним ракетоподобными авто, снующие повсюду вертолеты, зимние сады в каждом доме, мир и благополучие во всем мире, триумф науки, продлившей жизнь до двухсот лет при всеобщем здоровье и трезвомыслии, рядовые полеты на Марс, на Венеру…

…А мы в этом самом ХХI веке сидим в бараке тридцатых годов прошлого столетия, и сносу ему не предвидится, а Юрка от безделья и отчаяния совсем опустился, бродит по рабочему поселку без рабочих среди руин закрытого завода в поисках, с кем бы напиться и забыться.

Но вот именно здесь и с ним оттаивает ледяное сердце и, пропустив сквозь его оживающие мышцы юркину боль и печаль тысяч таких же брошенных, потерявшихся в джунглях дикого капитализма мужиков и баб — именно в бараке, провонявшем навечно керосиновой гарью и дымом «беломора» — в душе начинается живое брожение, левая рука тянется к блокноту, правая — к авторучке «паркер», и будто сами собой, без всякой натуги, льются фиолетовые строки на белую разлинованную бумагу, а ты замираешь в предчувствии: здесь и сейчас рождается её величество книга.

Юрка давно спит, посапывая, похрапывая, подергивая ногами в дырявых носках, а ты пишешь до полного отказа, до острой боли в глазах, руке, затылке — и уж под утро рушишься на диван и продолжаешь мысленный полет в синих небесных просторах к свету невечернему, зовущему тебя от рождения — домой, домой, в блаженные вечные обители.

Вдохновение!.. Вот истинная тайна, которую следует познать. Я обратил внимание, среди россыпи невероятно красивых словесных бриллиантов Писания существуют такие, как «узнать» и «познать». Узнать — значит, отыскать знание-информацию, присвоив, положить на полку своей памяти. Чаще всего такое знание ничего, кроме гордыни ума не дает, тщеславиться суетными битами информации настолько же бесполезно, насколько и разрушительно для души — это величайший в жизни соблазн, великий обман врага человеческого.

Совсем другое дело познание — это открытие, которое ты пропускаешь сквозь глубинные ткани души. Это нечто, потрясающее всю твою сущность от кожи тела до центра духовного сердца, вызывая грубую дрожь плоти и тончайшие вибрации души, иной раз перерождающие человеческую личность, диаметрально меняя жизненный путь.

Подсознательные, не вполне оформленные томления души, из которых рождается сначала неприятие окружающей подростка жизни, следом — острое желание измениться, после же пытливый разум упирается в один из многих тупиков, расставленных на его пути невидимой противодействующей силой. Из тупика исходит множество дорожек, но только одна из них твоя, и ошибиться в выборе — смерти подобно. На этом этапе выбора можно застрять на всю жизнь, то взлетая на волнах очередного открытия, то погружаясь в пучину разочарования.

О, как мучительны подобного рода терзания неопытного ума, расстроенного молодежным слепым бунтом против всех и всего на свете. О, как прекрасен исход из трясины ничем не оправданной гордости на твердый путь мудрого смирения под всемогущую любвеобильную десницу Бога.

Иначе как объяснить происхождение спасительной мысли на пике самоубийственного отчаяния, величайшей Мысли — поднять глаза к небу и возопить что есть сил: «Господи, погибаю! Бог мой, я твой! Помоги!» Впрочем, всё это относится к человеку с живой душой…

Итак ты совершил открытие, познал: помощь человеку в поиске смысла жизни можно получить только свыше, только с помощью таинственного наития всемогущего Духа Святого. «О, это ли не цель!»… И вдруг твои руки сами открывают Библию, а глаза «случайно» читают прекрасные слова, которые станут для тебя принципом жизни: «Гордым Бог противится, смиренным дает благодать». Благо-дать — то, что дарует благо, то что люди называют счастьем, блаженством, произносится с непременной мягкой улыбкой, обращенными в небеса глазами.

«Смиренным дает благодать…» Но что такое смирение? Что за таинственная, манящая и сладостная структура? Услужливая память выбрасывает на поверхность сознания картинки: слащавый голосок, сгорбленная спина, сидение на краешке стула, протянутая трясущаяся рука, ползающий по земле взгляд… Подсознание отвергает все эти имитации, предостерегая от копирования внешних признаков — это очень похоже на суетное знание. Познание требует противоположного — смирения самой твоей сути, которое в идеале внешне ничем не выражается. Только познания такого рода невозможно принять и пропустить через душу никак иначе, разве тем же наитием свыше.