Memoria. Легенда одной души

Люций хорошо помнил свою жизнь в Розовом саду. Прежние правила жизни и привычки, полученные там, продолжали воздействовать на него, часто неосознанно, из подсознания. Но когда их удавалось распознать, мужчина «стирал» изжившие себя влияния, заменяя их на более актуальные.

Видимо, у смертных так же – они начинают новую жизнь со старой душой, уже наполненной опытом и ощущениями. Нет, человек не чистый лист. Человек дневник, записи в котором частично стираются. И на место пробелов он выписывает новые слова, после чего смысл, бывает, изменяется до неузнаваемости…

Лес наполнился длинными тенями. Рыжие лучи заходящего Солнца скользили вниз, лились, словно дождь, сквозь колючие ветви. Туман окутал рыжие стволы сосен, отчего они казались поседевшими и холодными. Люций встал на ноги и несколько раз потянулся, разминая спину.

«Я поговорю с Мирой и отправлюсь в путь. Мне нужно закончить с Граалем и химерами. Возможно, тогда моя мечта наконец-то осуществится: девушка обретёт бессмертие, я заберу её с собою, и каждый день моей жизни обретёт смысл!..»

Люций пролетел над лесом, над полями и опустился на окраине деревни. Он хотел обнять Руну как можно крепче и больше уже никогда не отпускать! Подарить ей часть своего бессмертия – если не Вечность, то хотя бы долголетие… Мужчина неспешно подошёл ко двору Миры и открыл калитку. Девушка сидела на ступенях в полосе лунного света и наблюдала за приближающимся к ней Люцием.

Глава 5.

Безжизненные камни и лёд окружали Люция. Он ненавидит эти горные пики и их жестокую красоту – в них он видит тысячи дремлющих химер и гибель Джаны. Но всё же вновь и вновь демон возвращается в эти проклятые места в поисках Грааля и всегда надеется, что теперь уж точно в последний раз. Если сейчас он не сумеет осуществить задуманное, то его затея действительно невыполнима…

Мужчина летел над предгорьем Каракорума туда, где вершины уходят далеко за облака. Это место, казалось, было страшнее Ада. Люций видел в нём пожирателя человеческих жизней. Жестокая, ледяная пропасть! Химеры были её детищем: они один в один повторяли характер этих мест – бесчувственный, холодный…

Мужчина остановился недалеко от одной из вершин, снял с себя сумку и достал из неё маску и мантию. Последнюю он сразу же и надел – она полностью прятала его голову и лицо. А мантию тщательно пропитал жидкостью из бутылки, спрятав остатки обратно в сумку.

Люций посмотрел на сияющую белизной вершину. Воспоминания вновь нахлынули на него. Он помнил всё так, будто это было вчера. Её восторженное лицо, нежные руки. Он так хотел слышать её голос, видеть девушку в тот момент, когда она сделала первый взмах созданными крыльями… Но этого не случилось. Мужчина видел только её гибель. Снова. Там, в той пещере, которая должна была стать его темницей, но вместо этого принесла гибель Джане…

Люций летел к трещине на вершине горы. Он бывал здесь несколько раз и хорошо помнит, чего стоит ожидать. Приблизившись к расселине, демон заметил, как от снега отделились светлые фигуры. Их было около сотни, хотя это вполне могла быть и одна сущность.

«Вот и они» – подумал мужчина и с максимально возможной скоростью понёсся к ущелью. В тот момент, когда химеры окружили его, Люций поджёг свою накидку и она вспыхнула, словно факел. Хранители метнулись в разные стороны, удивлённо глядя на свои оплавленные тела – похоже, они впервые видели живой огонь. Химеры носились вокруг, но не могли приблизиться к демону, как ни старались. Люций же влетел в трещину меж камней и побежал по коридору, оставляя за собою клочья горящей ткани. Он не смог бы сказать, были в пещере химеры, или нет – вокруг него было только пламя. Несмотря на защитную одежду, огонь все же больно обжигал тело. Наконец мужчина почувствовал, как пространство вокруг него расширилось – он находился в огромном гроте, посреди которого сияло нечто. Мужчина облил остатками жидкости вход в пещеру, чтобы задержать химер, и подошёл к сокровищам.

Чаще всего Священный Грааль описывали, как золотую чашу или камень, но Люций видел его сияющим белоснежным сердцем. Заливая пространство вокруг себя серебристым светом, святыня парила в воздухе, издавая едва уловимую мелодию.