Memoria. Легенда одной души

Эти строки прозвучали в голове голосом Миры. Сейчас мужчина понял, отчего она так любила сказки: они помогают верить в то, что этот мир не так уж плох и что есть надежда на лучшее будущее. Да, он хотел верить в это самое «лучшее будущее», у него даже начало по-немногу получаться это. Но… надежды очень легко можно разрушить…

Люций провел рукой по прохладной щеке девушки, затем отодвинул дальше от края тумбы стакан с остатками миндального молока, что бы ненароком не уронить его на пол и, по обыкновению, лёг в изножье кровати. Люций смотрел на сияющие в небе звезды, вслушивался в шум прибоя и старался ни о чём не думать. Высматривая в ясном небе созвездия, он вспоминал их названия, повторял алхимические формулы, вспоминал названия всех вершин Каракорума, а порой и начинал без особого смысла считать до бесконечности. Но всё же отдельные образы восставали в его уме, возникая то в виде Малыша, то в виде умирающего кардинала или химер. Города, лица, пейзажи… В конце концов, все это слилось в единый фон, на котором появилось лицо Миры. Она поднялась с постели, медленно, словно плывя, приблизилась к мужчине, наклонилась над ним и положила холодные ладони на его щеки, заглядывая в глаза. Затем тихо-тихо прошептала: «Прости меня. Теперь всё закончилось», и незаметно исчезла во мраке.

Люций лежал, не в силах пошевелиться, не в состоянии понять – это сон, видение или реальность? Он лишь погрузился в глубокое, тревожное забытье, лишённое сновидений, мечтая о скорейшем наступлении утра.

Ворочаясь с боку на бок, мужчина окончательно проснулся около трёх часов утра. В окно ярко светила Луна, освещая серебряным светом кованное изножье, занавески и стоящий на подоконнике вазон. Свеча догорела, но в комнате было очень светло.

Люций поднялся с постели, с тревогой склонился над Мирой и взял её за запястье. Замер, прислушиваясь, после чего со злостью стукнул кулаком по тумбе, с которой при этом упал подсвечник и стакан, разбившийся вдребезги.

Мира ушла. Всё кончено.

Подскочив к окну, мужчина в сердцах схватил вазон с Граалем и вышвырнул его на улицу, после чего выпрыгнул в окно и сам.

– Ненавистное растение… Зачем только я тебя нашёл… – всё повторял он, поднимаясь всё выше и выше – туда, вверх, к Луне.

Нет, он не сможет так жить. Руна заполучила весьма сомнительное прощение для него, ведь что теперь, что дальше? Его жизнь бессмысленна. Слишком много времени Люций провел тут. Слишком много понимает, чтобы увлекать себя малозначимыми целями. Он не сможет обманывать себя, заполняя жизнь бутафорией. Не сможет искать новые смыслы. Хватит, хватит…

Люций камнем бросился вниз с огромной высоты. Быстрее, как можно быстрее. Вниз, на камни. Раз, второй, пятый… Тело безумно болело, но нет, смерти нет! Обессилев, сам не помня как, он вернулся в дом и рухнул на диван. Всё его тело было в ссадинах, ребра изломаны. На мужчине не осталось живого места.

«Но это всё пройдёт, – думал Люций, – только боль в сердце останется навсегда… Пусть будет хотя бы забытье – долгое и наполненное прекрасными виденьями. Скоротать так часть ожидающей вечности… Увидеть Руну в видениях – как тогда, в Аду. Хоть ненадолго забыть, что теперь ничего не изменить, что остался один навеки…»

И демон действительно забылся в долгом сне. Проходили дни и ночи, но он всё спал. Восходило и заходило солнце, убывала Луна, пока, в конце концов, не исчезла полностью. Замок стоял в глубокой тишине, даже птицы умолкли и шум прибоя стал траурно глухим. Ветер шевелил листья, обвивал стволы деревьев, словно змея, и вновь уносился прочь с острова, однако вскоре вновь возвращался – он всегда возвращается, что бы продолжить резвиться среди ветвей…

Остров словно умер. Но однажды гробовую тишину прорезал гулкий звук шагов. Словно колокол, он разбудил спящий замок. В камине вспыхнул огонь, а на спящего Люция был заботливо накинут плед. В причудливых бликах огня стала видна размытая фигура, наклонившаяся над спящим мужчиной и заглядывающая в его покрытое кровоподтеками лицо. Шаги прозвучали ещё раз, и в доме вновь воцарилась тишина.

Когда Люций открыл глаза и оглянулся по сторонам, на улице было уже темно, а дрова в камине сгорели, оставив лишь тлеющие угли. Демон старался вспомнить, что произошло: с изумлением он посмотрел на одеяло, которым был укрыт, на догорающие головешки. В комнате было тепло, цветные лучи привычно лились сквозь витраж над входной дверью. Неужели Вельзевул наведывался в гости и позаботился о Люцие? На него это совсем не похоже…

Поднявшись на ноги, мужчина издал тихий стон – сломанные ребра все ещё сильно тревожили. Он присел у камина, уложил на уголья несколько тонких поленьев и, дождавшись, когда они разгорятся, вернулся к дивану. Рядом с ним он остановился в раздумьях. Мира. Нужно бы её похоронить…

Эта мысль больно отозвалась в сердце.