Мемориал августа 1991

Постояв немного в стороне, отдышавшись, он решил остаться здесь до конца дня. Нашел возле двух обделенных вниманием кабинетов свободную лавку, уселся на нее, вытащив бумагу, выданную ему товарищем Шутовым для защиты от снующей туда-сюда бабы Фроси.

– ‘’Дождусь товарища Калакакина‘’ – решил Рыжая борода.

…Профессор Смышляев находился дома, в дверь несколько раз звонили, но он не открывал. Третий звонок был коротким, после него, за дверью раздался голос.

– Иннокентий Иванович откройте, пожалуйста, это я Владик Абрамович.

Профессор отворил дверь. Перед ним предстал молодой, но заметно плешивый человек в маленьких круглых очках. Кожа бледная, несмотря на врожденные оттенки темноты, которые просматривались в остатках волос, бровях и малюсенькой растительности под носом.

– Заходи – пробурчал Смышляев.

– Я Иннокентий Иванович, хочу у вас сахара попросить, точнее, обменять на муку, если это возможно. Не могу без сахара, а мука мне не нужна. Ракель ушла от меня, вы знаете с этим красноармейцем Будрамисом. Готовить я собственно ничего не умею…

– Ну, это вы зря голубчик. Мука нужна всегда. А готовить из муки я вас научу, это дело нехитрое, лишь была бы мука.

Владик Абрамович уселся у окна, которое выходило на складские строения, что размещались через дорогу. Склады были заперты, снег занес подходы к огромным железным воротам в количестве пяти штук. Параллельно воротам проходила вытоптанная в снегу тропинка по которой взад вперед ходил пожилой мужик в буденовке и с винтовкой за плечом.

– Как вы думаете, что там у них? – спросил Владик Абрамович.

– Не знаю – откровенно ответил профессор.

– Алексей Нилович говорил, что они, вроде туда, притащили множество винтовок, пулеметов, патронов из Красноярска. После сдачи в плен, какого-то генерала.

– Зиневича – пояснил Смышляев.

– Неудивительно, поэтому и ходят днем и ночью караульные с оружием. Хотя если честно, то и на любом складе хоть с провизией или с мануфактурой такая же картина – продолжил Смышляев.

– Нет, здесь их целый взвод, смена на смену. Вон в избушке бабки Колточихи сидят, а на обычных складах, там вроде они по одному.

– Нам-то до этого чего. Вы же не состоите в каком-нибудь контр-эсеро, учредительном союзе – засмеялся профессор.

– Нет что вы доктор. Упаси меня от этого. Страшно об таких вещах даже подумать.

– Это точно – согласился Смышляев.

Отсыпав в баночку немного сахару, Смышляев поставил ее возле Владика Абрамовича.

– Что собираетесь делать любезный, вы ведь еще молодой человек. Нужно как-то определяться. Мне вот пришло письмо от Сергея Серафимовича, зовут на медицинскую службу. Биография у меня чиста, с колчаками дело имел только по рабочей необходимости. Так что, видимо, нужно возвращаться к работе.

– Иннокентий Иванович, а если они вспомнят вам лето восемнадцатого года, вы же тогда в делегацию входили, которая к генералу Гайде ездила – испуганным шепотом спросил Владик Абрамович.

– А что остается? Скажите мой любезный, собрать вещички и на перекладных к братьям Меркуловым, что ли?

– Не получится, Иннокентий Иванович, по всем железным путям сейчас бандиты Блюхера разместились, не считая местных товарищей. Те, что с Блюхером чисто звери, люди рассказывали. Они человека не проверяют, им внешнего вида достаточно, чтобы в расход отправить.

– Ну, это уже слишком, собирают от страха. Как известно у страха глазенки большие

Иннокентий Иванович ежась в валенках и меховой безрукавке, налил Владику горячую жидкость похожую на чай. Красноармеец продолжал ходить. Иногда он менял пропорции роста и веса, выражение и черты лица, но ходил с той же винтовкой, и по той же тропинке. Вечер сгущался на глазах.

– Страшно – сказал Владик Абрамович.

– Чего это ты – посмотрел на него профессор.

– Вчера ничего не слышали в доме?

– Нет, вчера ходил к знакомым на Почтамсткую.

В этот момент в дверь раздался наглый звонок короткими трелями. Владик Абрамович застыл в напряжении. Смышляев глубоко выдохнув, пошел открывать.

– Заходите любезный Эдуард Арсеньевич.

От мягкого голоса доктора, Владик Абрамович облегченно перевел дух. В кухню вошел мужчина средних лет, учтиво поздоровался с Владиком, после чего сел на маленький кожаный диванчик.

– Рассказывайте, не тяните, что там у вас, мой дорогой – спросил Смышляев.

– Все хорошо, тот человек, точнее Кусков Андрей Павлович сегодня был в исполкоме. Сейчас он у меня в квартире и очень скоро ему вернут корову.

– Очень хорошо – улыбнулся Смышляев.

– Я на радостях раздобыл прекрасного самогона, правда я не пробовал, но наши сотрудники берут только у деда Феоктиста.

Товарищ Калакакин поставил на стол бутылку зеленого цвета.

– Что ж думаю, это можно обмыть – произнес доктор.

Владик Абрамович заерзал на стуле, собираясь уходить.

– Я, пожалуй, пойду, то как-то неудобно – пропищал он.

– Оставайся Владик, думаю, Эдуард Арсеньевич будет не против.