Memories (СИ)

Джеймс остановился на лестничной площадке одной из башен, у небольшого окна, и закурил. Там, за стенами замка, солнце начинало медленно догорать, и его лучи окрашивали небо оранжево-алыми оттенками, отражались от воздушных облаков, и прятались за верхушками деревьев Запретного Леса, и всё сразу. Здесь было так беспокойно, и даже страшно, а там царили идиллия и спокойствие, и это составляло контраст настолько красивый, что им можно бы было залюбоваться, если только не учитывать то, что ты находишься не по ту сторону, а по эту.

— Я бы напомнила тебе о том, что если тебя поймают с сигаретами — здорово надерут уши, но, думаю, никому в целом замке сейчас нет никакого до этого дела.

Джеймс вздрагивает от неожиданности, и задирает голову вверх, туда, откуда доносится голос. Элизабет сидит на лестнице одним пролетом выше, и смотрит на него сверху вниз, немного грустно улыбаясь. Джеймс лишь демонстративно затянулся.

— Ладно, я, но ты-то что тут делаешь?

Джордан немного нервно усмехается и комкает листок пергамента в руках, уже через секунду выкинув его в окно. Поттер смотрит на неё с непониманием, а она только безразлично пожимает плечами, словно и не догадывается о том, что сейчас ей придется не только ответить на заданный вопрос, но и пояснить свой поступок.

— Я не увидела тебя в Большом Зале, — она смотрит на него так, словно этой простой фразы достаточно, чтобы ответить на его вопрос. Но Джеймс продолжает ждать, а сигарета медленно тлеет между его пальцами, и девушка вынуждена продолжить, — я подумала, что ты потом вернёшься в гостиную. А мне надо было побыть одной, и не могла выносить болтовню Вудов.

Молчание между ними повисло в воздухе на несколько секунд. Джеймс перевёл взгляд в окно, всматриваясь в горизонт, но всем своим видом показывал, что всё ещё слушает и слышит, и ждет дальнейшего ответа.

— И тогда я пришла сюда. Я думала… может получится что-нибудь написать, — она говорила тихо, неторопливо, словно обдумывала, что стоит сказать, а что — нет, — Я не писала песен уже, кажется, тысячу лет, а тут снова захотелось, можешь себе представить? Но у меня ничего не выходит.

Она хотела сказать что-то ещё, возможно что-то важное, возможно, какую-нибудь глупость, чтобы уйти от этой, не самой приятной для обоих, темы разговора. Но договорить ей так и не удалось, потому что Джеймс её резко перебил, и сам удивился тому, что, наконец, сказал это.

— Пойдёшь со мной на выпускной?

Лиззи замолчала и уставилась на него. Её лицо выражало непонимание и удивление, но это длилось всего секунду, а потом между её бровями пролегла небольшая складка. Девушка тряхнула головой, от чего темные кудряшки подпрыгнули, и сжала губы в линию настолько тонкую, что всем своим видом она демонстрировала, как недовольна этой идеей. Джеймс стоял и молча ждал. Сигарета всё ещё тлела.

— Ты уверен?

— Если я спрашиваю, значит, уверен. Нужен только твой ответ.

Лиззи тихо, нервно усмехнулась, и провела рукой по шее. Она ожидала любого, абсолютно любого диалога, только не такого.

— Просто… Ты же Джеймс Сириус Поттер! Да каждая вторая девушка в этом замке мечтает составить тебе компанию на твоём выпускном. А ты зовёшь меня!

Джеймс замечает, как она начинает заламывать пальцы.

— Я не та, кто тебе нужен, Джим. Позови кого угодно — и любая согласится.

— Я не хочу идти с кем угодно, — за весь её монолог Джеймс впервые подаёт голос, и звучит он слегка хрипло и настойчиво, — я хочу пойти с тобой.

Он поднимает глаза, и встречается с её взглядом. Элизабет удивлена и растеряна, ведь, она явно не ожидала такого поворота событий. Она задаёт лишь один единственный вопрос, который не в силах выразить всего, что Джеймс сейчас видит в её глазах, но, абсолютно точно, вмещает все себе все вопросы, на которые она хочет получить ответы:

— Почему?

Парень вздыхает, переминается с ноги на ногу, крутит сигарету в пальцах, от чего с неё стряхивается пепел, но с ответом временит. И только через несколько долгих секунд отвечает:

— Я не могу пригласить свою подругу?

Конечно, он хотел сказать что-то совершенно другое, что-то, намного более важное, и нужное. На его языке вертелось «Ты единственная, кто остался у меня в этом замке. Только к тебе я могу прийти и поговорить, и только ты меня поймёшь. Ты единственная, кто может поддержать меня в трудную минуту, и больше никому кроме тебя я не готов открыть свою душу. Я никогда не встречал такого человека, как ты, и, если бы Алиса Долгопупс до сих пор не грызла моё сердце изнутри — я бы совершенно точно влюбился в тебя. У меня никогда не было, и не будет такого замечательного друга, как ты, Элизабет. И я действительно не знаю, как выразить всю мою тебе благодарность».