Мемуары

— Фрау Рифеншталь, я понимаю, что вы не хотите говорить о таких вещах, но я доктор, можете довериться мне. Ведь это не преступление, если вы спали с Гитлером, — я никуда об этом не сообщу. Мы хотим лишь знать, был ли он нормальным в сексуальном отношении или же импотентом, как выглядели его половые органы и тому подобное — это важно для оценки его характера.

— Вон! — прокричала я, не в силах больше владеть собой. — Вон!

Врач испуганно уставился на меня. Я распахнула дверь и вытолкала его из комнаты, после чего бросилась на кровать. Нервы снова сдали.

Неожиданно, уже через несколько недель, — это было 3 июня 1945 года — меня выпустили. При этом я получила документ, в котором подтверждалось, что ко мне нет никаких претензий.

Его текст гласил:

Штаб-квартира Седьмой Армии.

Служба общего отдела-2.

Справка дана по месту требования 3 июня 1945 г.

Сим удостоверяю, что Лени Рифеншталь была допрошена в штаб-квартире Седьмой Армии и отпущена за отсутствием к ней претензий.

Полковник

Уильям В. Куинн

ПОСЛЕВОЕННОЕ ВРЕМЯ

Снова в Хёрлахофе

Мать плакала от радости, вновь обнимая меня в Хёрлахофе, в усадьбе Риббентропа. Казалось, сейчас начнется новая, лучшая жизнь. Мужа я видела почти ежедневно, хотя он часто уезжал по делам с майором Меденбахом. Стоял июнь, лучший месяц в году. Все вокруг утопало в зелени, цвели и благоухали горные луга.

Я вспомнила о чемоданах с оригиналами фильма «Олимпия», оставшихся в гостинице «У барашка» на Тукской седловине. Их нужно было забрать, но никто из нас не смог бы этого сделать из-за запрета удаляться от места проживания больше чем на шесть километров. Мне больше не хотелось видеть тот дом. Помог мой друг Мильтон Меденбах. Я осталась в Майрхофене, а майор отправился в гостиницу. Возвратясь с чемоданами, он, смеясь, произнес:

— Ну и злюка ваша фрау Шнеебергер. Знаете, что сказала эта ведьма, когда я потребовал багаж? «Я думала, американцы будут вешать нацистов на фонарных столбах. Они же спасают их вещи!»

И это была «моя Гизела», та самая, которая всего несколько недель тому назад, рыдая, благодарила меня за свое спасение. После проверки багажа обнаружилась пропажа дорогих мехов и самых красивых платьев, но негативы «Олимпии», к счастью, оказались в целости и сохранности.

В те же дни я познакомилась со знаменитой летчицей Ханной Рейч, арестованной американцами. Она, охраняемая двумя солдатами, получила разрешение посетить могилы близких. Ханна, которой все восхищались из-за неподражаемой манеры управлять самолетом, была первой в мире женщиной-капитаном и обладательницей многих мировых рекордов. После войны ее ожидала страшная судьба. Незадолго до смерти Гитлера она совершила настоящее чудо. Ее друг, генерал-полковник Ритгер фон Грейм, получил приказ явиться в рейхсканцелярию. Это было чрезвычайно опасно, поскольку Берлин находился уже под плотным заградительным огнем русских. Поэтому Грейм не позволил Ханне Рейч, которая непременно хотела его сопровождать, лететь вместе с ним. Однако она умудрилась спрятаться в маленьком двухместном самолете. Грейм обнаружил ее только во время полета. Когда они летели под огнем русских, генерала серьезно ранило, и он потерял сознание. Ханна Рейч, сидевшая сзади, схватила штурвал и под непрекращающимся обстрелом смогла приземлиться на Шарлоттенбургерштрассе. Ей даже удалось доставить раненого Грейма в рейхсканцелярию.

Объявив Грейма преемником Геринга, Гитлер приказал генералу и Ханне вновь покинуть рейхсканцелярию. Они отказывались, так как хотели, как и все остальные, умереть вместе с фюрером. Но тот настоял на своем. Тогда Ханне Рейч удалось невозможное: взлететь под артиллерийским обстрелом и вывезти раненого Грейма из окруженного Берлина. Как только они приземлились вблизи Кицбюэля, генерал застрелился у нее на глазах. Он был ее лучшим другом. Вскоре после этого она узнала об ужасном конце своих родных. Отец, убежденный национал-социалист, убил всю семью из ружья, а затем застрелился сам.

Удивительно, что после такой трагедии, произошедшей всего пару недель назад, у нее еще оставались силы поделиться своей историей со мной. Она вынула из кармана помятое письмо и проникновенно сказала:

— Прочитайте, возможно, его отберут, и тогда никто ничего не узнает. Это было письмо доктора Геббельса и его жены Магды к их сыну Гаральду, который, как говорили, находился в американском плену.

Послание занимало четыре страницы. Первые две написал Геббельс, остальные Магда. Его содержание неприятно поразило меня. Я не могла себе представить, что в той ситуации, в которой оказалась семья Геббельс, человек способен писать о «чести и героической смерти». Текст пронизывала невыносимая патетика. Мне показалось, что Ханна Рейч воспринимала его так же.