Мемуары

Тренкер отправился первым. Пока Шнеебергер с Фанком укладывали в рюкзаки кинокамеру со всем, что к ней прилагается, поднялась буря. Впервые в жизни я увидела, как быстро меняется в горах погода. Только что светило солнце, и вот уже на хижину обрушился ледяной ураган. Ни о каком спуске не могло быть и речи. Непогода должна была застать Тренкера на пути к Малое, но, как опытный альпинист, он-то уж разыщет дорогу вниз. Мы проводили без него время, как могли. Фанк пытался поднять настроение мрачным юмором. Ночь нам, конечно, снова придется провести здесь. Теперь распределение спальных мест не вызвало никаких сомнений. Я буду спать внизу, Фанк и Шнеебергер наверху. Ветер дул все сильнее. Прошло уже двое суток, наши запасы и дрова заканчивались; к длительному сидению мы были не готовы. Ели мы совсем мало, но все же вскоре не осталось ни крошки хлеба. Я понимала, что мужчины не хотят спускаться из-за меня. Одни, несмотря на бурю, они давно бы уже были внизу. Однако их рыцарским порывам пришел конец, когда опустели рюкзаки. Короткое совещание — и через несколько минут мы уже были готовы к старту. Иного выхода не было. Фанк с носильщиком поехал вперед, Снежная Блоха, лучше всех стоявший на лыжах, должен был опекать меня. Место встречи — Малоя.

Уже в считанные секунды обе фигуры исчезли: их поглотила снежная буря. Мы со Шнеебергером стояли у двери хижины. Одежда не защищала от холода. Ресницы и волосы тотчас заиндевели. Перед нами простиралась непроглядная пелена. Блоха схватил меня за руку, и мы заскользили вниз, в неизвестность. Не было видно ни зги. Мне было совершенно непонятно, как мы найдем путь.

«Держать ноги вместе!» — прокричал Снежная Блоха. И тут же я заметила, что мы летим над движущейся массой снега. Потом ногам снова стало легче. Вдруг мне показалось, что я стою на месте. В то же мгновение на бешеной скорости я полетела кувырком, несколько раз перевернулась, приземлилась возле какой-то скалы и в испуге почувствовала, как мое тело скользит вместе со снежной массой. «Лавина!» — крикнула я что было силы. К счастью, это оказался небольшой снежный оползень. Лёжа по горло засыпанная снегом, я увидела смутно вырисовывавшуюся фигуру Шнеебергера, направлявшегося на помощь. Он откопал меня и стал растирать руки. Но на меня напал страх, и спускаться дальше я не хотела. Я боялась лавин и скал, а больше всего — нового перелома. Снежная Блоха ухватил меня за руку, и мы снова понеслись вниз по глетчеру, часто едва не задевая за скалы, выныривавшие в самую последнюю секунду из непроницаемой серой завесы. Я висела в руках Шнеебергера как тряпичная кукла. Неожиданно мы въехали в лес, буран ослабел, видимость улучшилась.

Еще несколько полян и дорог, и мы прибыли в Малою. Тренкер уже уехал.

Танец или фильм

Нашей следующей целью был Интерлакен.[86] Там нужно было снять весенние кадры. Какой контраст: снежные бури у хижины Форно, а здесь усыпанные нарциссами луга!

Но снова на горизонте взошла несчастливая звезда, сопровождавшая этот фильм. Руководство студии УФА отозвало Фанка для отчета в Берлин. Ожидалось, что работы над фильмом будут прекращены, потому что из-за несчастных случаев не удалось осуществить зимние съемки, а оставлять нас на вторую зиму в высокогорной области никто не хотел. Мы жили в Интерлакене со Шнеебергером и Беницем, нашим молодым помощником кинооператора.

Была потеряна половина зимы, а теперь уходила и весенняя натура. Тогда я решила действовать на свой страх и риск. У нас оставалось еще 600 метров пленки и пустая касса. Пришлось мне заложить свои украшения, взять на себя ответственность и попытаться заменить Фанка. Это был мой дебют в роли режиссера!

В Лез-Аване, на лугах с цветущими нарциссами, мы за три дня сняли все сцены. С большой опаской отправили отснятый материал в Берлин. Но ожидавшегося нагоняя не получили. Вместо этого пришла телеграмма от Фанка: «Поздравляю. УФА в восторге от материала. Фильм будет сниматься до конца».

Ликованию нашему не было предела.