Мемуары

Вновь помог счастливый случай. В доме проживал англичанин, занимавшийся здесь сельским хозяйством. Он посоветовал заглянуть в хлопковый цех — там мог оказаться автомобиль. И в самом деле, очень своевременно обнаружился грузовик, водитель которого приехал за запасными частями. Он готов был взять нас с собой и за хорошую плату доставить в Тадоро.

Поздно вечером мы с Герхардом Фроммом прибыли в лагерь. Дитер и Вальтер уже спали. Когда их разбудили, они не очень-то обрадовались моему столь быстрому возвращению. Ворча, выдали матрацы и одеяла для Фромма и заночевавшего у нас водителя. В Кадугли за почтой за время моего отсутствия молодые люди не ездили ни разу, поэтому не получили и мою телеграмму. Теперь стало ясно, что от этих двоих мне ждать ничего хорошего не приходится.

Нуба были удивлены, увидев меня на следующее утро. Их первый вопрос — о состоянии здоровья моей матери. Когда я ответила: «Ангениба пеню» («Моя мать умерла»), они обняли меня и плакали вместе со мной. Меня глубоко тронуло, как эти люди принимали участие в чужой судьбе. Их сочувствие помогло мне преодолеть боль.

Фильм о нуба

Наступил февраль. Для съемок у нас оставалось лишь шесть недель. Мои спутники захотели вернуться домой не позднее чем в середине марта. Соответственно, каждый час мы старались отдавать работе. Жара становилась все сильнее день ото дня, очень затрудняя нашу деятельность.

Съемки часто производились далеко от лагеря, и если мы не могли добраться туда на машине, то приходилось преодолевать пешком довольно приличные расстояния. Зачастую места, где проходили интересовавшие меня культовые действа, оказывались труднодоступны. В поисках новых сюжетов приходилось переходить через горы в другие долины. При пересечении гладких скалистых стенок была велика опасность соскользнуть и повредить камеру. Как только мы с оператором приближались к опасному месту, нуба всячески помогали нам удержаться. Не всегда эти утомительные вылазки завершались успехом. Но иногда мы забывали о всякой осторожности, понимая: полученные кадры того стоят. Я часто думала о церемонии посвящения юношей, о которой нуба мне уже не раз рассказывали, но свидетельницей которой мне стать пока не удавалось.

Во время очередной такой вылазки послышалась отдаленная барабанная дробь. Когда мы подошли ближе к хижинам и вошли внутрь одной из них, то увидели фигуру, освещенную солнечным лучом: у нее был вид статуи, а не человека из плоти и крови. В помещении царило мистическое настроение. Нуба вряд ли заметили наш приход, они находились во власти ритуала. Для меня это действо оказалось самым впечатляющим из всех, что я когда-либо видела у нуба. Удивительно, как глубоко погружались люди в таинство этого церемониала, если я смогла сфотографировать юношу совсем близко! И Фромм осторожно установил свой штатив и сумел снять всю сцену. Подобные звездные часы выпадают не часто.

Приходилось торопиться, чтобы получить недостающие кадры сбора урожая. Нуба посчастливилось, год выдался необыкновенно плодородным. Непостижимо, почему при подобном изобилии зерна они не делали запасов. Нуба расходовали все, что собирали, хотя знали по опыту, что годы плохих урожаев приносили им голод, а некоторым — даже смерть. Было бы легче устроить в отвесных скалах защищенные от дождя амбары. Когда я спросила туземцев, почему они поступают подобным образом, они только засмеялись и сказали, что делали так всегда.

Другая постоянная проблема для местных жителей — вода. В марте начинается засуха. Тогда высыхает единственный колодец и немногие другие небольшие водоемы. Животные страдают от жажды, становятся похожими на скелеты. С конца мая — начала июня до октября в этом африканском регионе — сезон дождей. Чтобы собрать воду в искусственных резервуарах, как это делается в большинстве стран Средиземноморья, нуба понадобились бы вспомогательные средства — цемент или пленка, которых у них нет. Долгие годы я старалась помочь в этом нуба, советовалась с теми, кто копает колодцы, инженерами-гидростроителями, другими специалистами. Надеялась добыть деньги, чтобы снабжать нуба водой в засуху, но напрасно.

Нуба обычно выглядели здоровыми, но внешность обманчива. Как пришлось убедиться, болели многие, почему я и привезла с собой огромное количество лекарств и перевязочного материала. Особенно они страдали от бронхита и воспаления легких, излечивавшихся только антибиотиками, от внешних нарывов из-за повреждений, связанных с тем, что туземцы бегали босиком по камням и колючкам кустарников. Их подошвы становились такими толстыми, что напоминали ноги слонов. Когда мне однажды в подошву воткнулась мощная колючка, туфлю с трудом сняли и в подошве осталась болезненная заноза. Один из моих друзей нуба вынул из привязанного к его руке ножа железный пинцет и с большой ловкостью удалил опасный кусочек. Так я только тогда заметила, что такой инструмент имел каждый нуба.