Мемуары

^{8 октября 1966 года.}

Дорогая Лени Рифеншталь!

Наша многолетняя дружба, не прерывавшаяся даже в эти тяжкие годы, требует, как я теперь чувствую, решительного шага. Я подумал: не пора ли нам говорить друг другу «ты»? В середине ноября мы с супругой будем в Мюнхене. По приезде сразу же позвоню. Очень рад нашей предстоящей встрече и шлю сердечный привет.

Твой Альберт Шпеер

Я была счастлива, что скоро увижу Альберта, но боялась встретить сникшего печального старого человека. И как же я была удивлена, когда он появился передо мной на Тенгштрассе! Несломленный, с таким же пронзительным взглядом, Шпеер был все тот же, — только стал старше. Как такое возможно? Я с трудом могла в это поверить. Он показался мне немного заторможенным, и поэтому я не решилась расспрашивать его о Шпандау. Но он сам начал говорить о времени, проведенном в тюрьме, так, как будто это был долгий отпуск, который ему не хотелось бы вычеркивать из своей памяти. Я безмолвствовала. Со стыдом вспомнала о своем поведении в тюремной камере Зальцбурга, когда билась в кровь головой об дверь. Должно быть, Шпеер обладал необычайно большой внутренней силой.

Когда мы попрощались, пообещав друг другу видеться чаще, мои собственные проблемы как будто стали другими, не такими уж страшными.

Рождество у нуба

В начале декабря 1966 года я снова летела в Судан. На этот раз лишь на 28 дней. Купить самый дешевый авиабилет я могла только на такой срок. С собой везла лишь легкий багаж: из-за ограниченности во времени свидание с нуба все равно было невозможно. Мое первое письмо молоденькой приятельнице, оставшейся выполнять необходимую работу по дому, я послала сразу по прибытии. Оно лучшее свидетельство моего тогдашнего состояния души:

^{Хартум, 2 декабря 1966 года.}

Дорогая Траудль!

Это мое первое письмо из Хартума. Я прилетела сюда ровно в полночь. В самолете не могла заснуть: сказалось перенапряжение. Меня встретили Вайстрофферы. Дома мы еще час посидели в саду, затем мои друзья отправились спать — они должны каждое утро вставать в шесть часов. Их новый дом, который я еще не видела, красивее, чем прежний. Его окружает великолепный сад. Много цветов и живописных кустарников. Я села в одиночестве в саду, расслабилась, наблюдала за небом и звездами и ушла спать только под утро в четыре часа. Погрузившись в глубокий сон, проснулась через одиннадцать часов, в послеобеденное время. Вайстрофферов я не видела — они после обеда отдыхают. Не было ни повара, ни прислуги, я гуляла по дому и саду совсем одна. Чувствовала себя свободной и вновь почти счастливой. Мои мысли, конечно, блуждали в краю нуба.

Пришли, пожалуйста, несколько пустых жестяных банок для хранения чая, сахара и сухого молока, а также пластиковые стаканчики. Все это мне понадобится, если я, как все же надеюсь, поеду в горы.

Искренне твоя Л. Р.

Господин Ахмад Абу Бакр, все еще возглавлявший Министерство туризма Судана, в принципе уже разрешил мне поездку к нуба, но я никак не могла достать машину. Утешением было его приглашение на необычное сафари для 500 гостей, в большинстве своем дипломатов из многих стран, а также чиновников суданского правительства. В тот день в тысяче километров юго-восточнее Хартума планировалось торжественное открытие плотины Эр-Росейрес на Голубом Ниле, строившейся шесть лет при помощи Германии. Затем предполагалось посетить Диндер-парк, самый крупный национальный парк в Судане.