Мемуары

В этой напряженно бьющейся этической мысли, под ее религиозной оболочкой и за ее явно классовым характером все же нетрудно увидеть элементы, имеющие общечеловеческую ценность. Проблемы нравственного долга человека в обществе, соотношения морали и политики имеют непреходящее значение, и они встают в любом обществе, хотя, конечно, решаются совершенно по-разному. Нравственное совершенство человека в средние века считалось ключом к разрешению всех социальных проблем, и на этом совершенстве настаивали тем более, чем более вопиющими были социальные неурядицы, чем разительней пропасть между богатством и бедностью, привилегированностью и бесправием, чем ожесточенней борьба за власть и блага между представителями высшего класса. В этом отношении показательно то, как рисовались в XV в. и ранее цель государственного управления и ее достижение.

Таковой целью считалось общественное благо, в котором разграничивались материальная сторона и духовная. Примечательно, что материальное благо всех подданных выводилось непосредственно из справедливости и мира в стране: «Со справедливостью приходит мир, а в мире растут и множатся труд, богатство и торговля народа» [677]. Под духовным же благом понимали высокую нравственность членов общества, обеспечивающую и справедливость, и посмертное спасение. Поэтому некоторые писатели употребляли вместо понятия общественного блага понятие общественного спасения. Достижение общественного блага было делом всех людей, но наибольшая ответственность за это возлагалась на дворянство и короля, который должен опекать подданных, как пастырь свое стадо. Для него это, как считалось, было единственным путем спасения собственной души.

Общественному благу противопоставляли личное благо или выгоду, в связи с чем вставал вопрос о соотношении личного и общественного. Он решался, конечно, в пользу общественного блага, но средством разрешения считали все то же нравственное усовершенствование человека. Стремление к личному благу рассматривалось как проявление порочности людей – этого главного зла общественной и политической жизни в представлении той эпохи. Во имя общественного блага все должны приносить в жертву личные выгоды. «Да не растлите души свои честолюбием и алчностью, – говорил канцлер при открытии Генеральных штатов 1484 г., – но примите на себя устройство общественных дел и забудьте о личных выгодах» [678].

Возвращаясь к вопросу о том, в чем видели историки XV в. смысл своего труда, следует подчеркнуть, что наставление в нравственности как главный смысл создания и чтения исторических сочинений имело гораздо большее значение в их глазах, нежели это может показаться на наш современный взгляд. Коль скоро нравственность имела абсолютную и всеобщую ценность, не могло быть задачи более высокой и значительной для воспитания человека и гражданина (хотя понятие гражданина еще не существовало), чем именно нравственное воспитание.

С другой стороны, ориентация на этические ценности не позволяла видеть в истории развития, изменения, не говоря уже об историческом прогрессе. Ясно ощущались лишь те исторические рубежи, что наметило христианство. Картина событий, разворачивающаяся в историческом времени, казалась лишь повторением одних и тех же ситуаций, где проявляются одни и те же человеческие свойства. «При нашей жизни, как мы знаем, ничего не произошло такого, подобного чему не было бы раньше, и поэтому, – пишет П. Шуане, – воспоминание пр©шлых событий очень полезно как для того, чтобы утешить, наставить и укрепить себя против несчастий, так и для того… чтобы воодушевиться и обрести силы для благих дел» [679]. В прошлом видели почти что современную себе жизнь, только с другими персонажами, и потому неудивительно, что считалось, будто знание истории наделяет непосредственным предвидением будущего и дает ключ к любой жизненной ситуации, к разрешению любой проблемы. И когда, например, канцлер на Генеральных штатах 1484 г. заверял депутатов в том, что новый король, Карл VIII, будет управлять страной наилучшим образом, то аргументировал он только тем, что у короля «достаточно предвидения, приобретенного чтением и познанием прошлого» [680]. По этой причине историческое знание в ту эпоху приобретало в глазах людей исключительную ценность.