Мемуары. 50 лет размышлений о политике

В опубликованной в начале 1968 года книжке[207] я воспроизвел статьи, написанные мной для «Фигаро» до, во время и после войны. Дипломатический анализ выдерживает, как мне кажется, испытание повторным чтением. 21 мая я считал, что, рассуждая логически, ни один из участников конфликта не должен бы желать войны. Насеровский Египет с увязшей в Южном Йемене частью армии находился в невыгодном положении. У Сирии не было необходимых средств, чтобы одной бросить вызов Израилю. Но в заключение я внес поправку в это оптимистическое видение: «Таким образом, признав, что никому в нынешних обстоятельствах не выгодно спровоцировать крупномасштабный кризис, мы видим, однако, что неуверенность сохраняется по двум главным причинам: правительства арабских стран не контролируют суверенным образом террористическую деятельность; диалектика взаимного запугивания казалась бы менее непредсказуемой, если бы соперничество великих держав не грозило расстроить логику локального соотношения сил».

Тон статьи, напечатанной в «Фигаро» через четверо суток, на другой день после закрытия Акабского залива, помрачнел: «Утром 25 мая партия в покер носит еще дипломатический характер. Израиль не согласится с закрытием Акабского залива, а Соединенные Штаты и Великобритания безоговорочно поддерживают в этом вопросе правительство Иерусалима. <…> Однако нужно обладать могучим оптимизмом, чтобы верить, что переговоры послов или министров позволят найти выход. Президент Насер не разминирует Акабский залив, не получив компенсаций. Москва, если не сделать ей какого-либо выгодного предложения, не имеет никаких оснований для нажима на Насера. Короче говоря, для урегулирования необходима, по-видимому, либо военная конфронтация между Израилем и арабскими странами, либо стратегически-дипломатическая конфронтация между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Первая уже разворачивается на местности, где противостоят друг другу мобилизованные армии; вторая — еще на словесной стадии».

Двадцать восьмого мая сомнение развеялось: «Спровоцировав уход „голубых касок“ и закрыв Акабский залив, Насер бросал вызов как Соединенным Штатам, торжественно обязавшимся не допустить блокады Элафа, так и Израилю, заявившему, что эта блокада явилась бы поводом к войне. Он возлагал на врага — Израиль и его покровителей — возможную ответственность за военные действия. <…> Если агрессор — это тот, кто делает первый выстрел, то египетская операция, которую облегчила вопиющая некомпетентность генерального секретаря ООН, обрекает Израиль на роль агрессора. <…> Никогда еще с 1948 года руководителям страны не приходилось принимать решения столь чреватого последствиями, отягченного „потом, кровью и слезами“. Они не могут держать свою армию — 10 % всего населения — мобилизованной в течение нескольких недель или хотя бы много дней подряд. Между тем Советский Союз, Египет и Франция хотят, чтобы Израиль смирился дипломатически». Я назвал статью «Час истины». Ее последние строки содержат предчувствие войны: «Итак, несколько человек ответственны за два с половиной миллиона евреев, построивших Государство Израиль. Они стоят лицом к лицу со своей судьбой и своей совестью. Они одиноки. Из уст президента Насера вновь раздается угроза уничтожения. Ставка в игре — уже не Акабский залив, а само существование Государства Израиль, государства, являющегося для всех арабских стран чужеродным телом, которое нужно будет рано или поздно устранить». Затем я взвешивал аргументы за и против войны: «Даже победоносные сражения ничего бы не решили, они лишь дали бы отсрочку, какой стали эти последние одиннадцать лет. С другой стороны, капитуляция подготовила бы новую конфронтацию в близком будущем и, возможно, в еще менее благоприятных обстоятельствах». Я не оставлял читателям никаких сомнений: «Все, кто знает руководителей Израиля, предвидят вероятный итог подобного размышления».