Мемуары

Когда король прочитал письмо, присланное герцогом Бургундским, он очень обрадовался по той причине, о которой Вы уже слышали,[125] а также потому, что его удручали затянувшиеся боевые действия; и он составил ответ и дал полномочия некоторым из тех, что были в Амьене, заключить перемирие на срок от двух-трех до четырех-пяти дней. В конце концов оно было заключено, как мне кажется, на год, чем коннетабль граф Сен-Поль был недоволен; ведь что бы ни говорили или ни думали люди, граф Сен-Поль был тогда главным врагом герцога Бургундского, и никогда между ними не было дружбы, как Вы слышали вначале. Но они посылали друг к другу людей, занимаясь интригами, и подыскивали себе помощников из окружения другого. И все, что ни делал герцог, Вce это было ради возвращения Сен-Кантена. Коннетабль же, когда испытывал опасения или страх перед королем, несколько раз обещал герцогу, что передаст ему город. Случилось даже как-то, что люди герцога Бургундского, по желанию коннетабля, подошли к городу на два или три лье, чтобы войти в него. Но когда дело дошло до того чтобы их впустить, коннетабль раскаялся и отказался от своего намерения, отчего в конце концов на него свалилась беда; ведь он надеялся, что благодаря своему положению и большому числу людей, оплачиваемых королем, сможет распоряжаться ими обоими, натравливая их друг на друга, что ему до сих пор удавалось; однако затея его была чересчур опасной, поскольку оба государя были слишком сильными и могущественными и слишком искушенными.

Когда эти армии разошлись, король отправился в Турень, герцог Гиенский в свои земли, а герцог Бургундский в свои. И некоторое время дела оставались в том же положении. Герцог Бургундский созвал у себя представительное заседание штатов, чтобы они поняли, сколь великий ущерб он понес от регулярной кавалерии короля и что, будь у него 500 регулярных кавалеристов для охраны границ, король никогда бы не начал этой войны и сохранялся бы мир[126]. Предупреждая их о тех Потерях, которые они могут понести в будущем, он всячески убеждал их дать согласие на оплату 800 копий [127]. В конце концов они выделили ему 120 тысяч экю-в дополнение к тому, что давали раньше, и от уплаты их была освобождена Бургундия.

Но его подданные опасались оказаться в таком же подчиненном положении, в какое попало королевство Франции из-за этой французской кавалерии [128]. По правде говоря, их опасения имели основание, ибо, когда у герцога оказалось 500 воинов, он захотел их иметь больше и стал смелее действовать против своих соседей; а сумма в 120 тысяч экю возросла до 500 тысяч, что позволило намного увеличить число воинов, отчего сильно пострадали его сеньории. Я же полагаю, что оплачиваемое войско хорошо используется лишь мудрым правителем, но когда он не таков или у власти стоит ребенок, то его советники используют его не всегда к выгоде короля и его подданных.

Ненависть Между королем и герцогом Бургундским не ослабевала. Герцог Гиенский, вернувшись в свои земли, стал часто засылать к герцогу Бургундскому послов, продолжая настаивать на браке с его дочерью. А герцог затягивал дело и поступал так со всеми, кто просил ее руки; уверен, что он вовсе не желал иметь сына и не хотел, пока он жив, выдавать дочь замуж, а стремился лишь привлечь к себе тех, кто домогался ее руки, чтобы пользоваться их помощью и услугами. Ведь у него были столь великие замыслы, чта и целой жизни не хватило бы для их осуществления, и они были: настолько обширны, что и пол-Европы его бы не удовлетворило [129]

Он был достаточно храбр, чтобы взяться за любое дело, и трудности мог снести любые, если оказывалось необходимо; в его распоряжении было много людей и денег, но не доставало ему ума и хитрости, чтобы вести свои дела, а ведь если нет очень большого ума, все прочее, что необходимо для успешных войн, ничего не стоит, и поверьте, что умом наделяет господь. Если бы можно было объединить некоторые качества короля, нашего господина, и некоторые качества герцога, то получился бы совершенный государь. Ибо, без всякого сомнения, король изрядно превосходил его умом, что он в конце концов и доказал своими делами.

Глава IV

Ведя речь об этих предметах, я забыл рассказать о короле Эдуарде Английском, а ведь эти три сеньора, а именно: король, герцог Бургундский и король Эдуард – были самыми могущественными в свое время. Я не придерживаюсь порядка в своем изложении, как полагается для исторического труда, и не указываю Вам точные даты событий, как и не привожу примеров из прошлого, ибо Вы сами это достаточно знаете, и с моей стороны это значило бы учить ученого; я лишь сообщаю Вам в общем все то, что я видел, знал или слышал от государей, коих Вам называю. Вы ведь сами жили в ту пору, когда эти события происходили, и потому нет необходимости приводить Вам те или иные даты [130].