Мемуары

Король Рене Сицилийский договаривался о том, чтобы сделать герцога Бургундского своим наследником и передать в его руки Прованс. Для вступления во владение этой областью был отправлен монсеньор де Шатогион, который нынче в Пьемонте [235], а с ним поехали и другие, чтобы набрать солдат для герцога Бургундского, и везли они 20 тысяч экю наличными. Но как только об этом стало известно, они едва сумели спастись от плена, ибо там находился монсеньор де Бресс, но деньги у них были отобраны. Герцогиня Савойская, получив известие сб этой битве, сразу же дала знать о ней королю Рене, успокаивая и утешая его в этой неудаче. Ее посланцы-провансальцы были схвачены, и, таким образом, стало известно о договоре короля Сицилийского с герцогом Бургундским.

Король немедленно направил кавалерию к Провансу и послов к королю Сицилийскому, дабы просить его прибыть к нему, уверяя в радушном приеме, а в случае отказа угрожал применить силу. Короля Рене убедили, и он приехал к королю в Лион, где был встречен с большим почетом и радушием [236].

Я присутствовал при разговоре, состоявшемся в момент его прибытия, когда Жан Косса, сенешал Прованса, почтенный человек из хорошего дома, выходец из Неаполитанского королевства, сказал нашему королю: «Сир, не удивляйтесь тому, что король, мой господин и Ваш дядя, предложил герцогу Бургундскому сделать его своим наследником, – ведь это ему посоветовали сделать его верные слуги, и прежде всего я, поскольку Вы. хотя и являетесь сыном его сестры и его собственным племянником, причинили ему большие неприятности, захватив замки Анжер и Бар, и дурно обошлись с ним во всех прочих делах. И мы торопились заключить этот договор с герцогом Бургундским для того, чтобы Вы о нем услышали и пожелали нас ублаготворить, памятуя о том, что король, мой господин, является Вашим дядей; но у нас никогда не было намерения доводить это соглашение до конца». Король воспринял искренние слова Жана Коссы, руководившего этим делом, с большим пониманием и мудростью. И через несколько дней разногласия были улажены, король Сицилийский и все его служители получили деньги, и в его честь король устроил празднество с дамами, угощая и ублажая его в соответствии с его вкусами, как только можно; они стали добрыми друзьями, а о герцоге Бургундском, от которого король Рене, как и все прочие, отступился, не было и речи. Таково было еще одно горькое следствие этого поражения для герцога.

Мадам Савойская, которая с давних пор питала нелюбовь к королю, своему брату, тайно послала гонца по имени сеньор де Монтаньи, который обратился ко мне с просьбой помирить ее с королем, объяснив причины, по которым она отвратилась от короля, и высказав ее опасения насчет него. Она была все же очень мудрой женщиной, истинной сестрой короля, нашего повелителя, и отнюдь не по доброй воле отступалась от герцога и от дружбы с ним; как кажется, она желала выждать и между тем восстановить отношения с королем. Король через меня передал ей благожелательнейший ответ и попытался зазвать ее к себе, послав к ней человека. Так вот поступила другая союзница герцога, начавшая интриговать против него.

В Германии со всех сторон стали объявляться противники герцога, в том числе и такие имперские города, как Нюрнберг, Франкфурт и многие другие, объединившиеся со Старым и Новым союзами против него, как будто они получили бы великое отпущение грехов за причинение ему зла.

Добыча, оставшаяся после битвы, изрядно обогатила нищих швейцарцев, которые по невежеству сначала даже не знали цену доставшемуся им в руки имуществу. Один из самых прекрасных и богатых шатров в мире был разрезан на куски. Некоторые продавали серебрянные блюда и чаши по два больших блана [237] за штуку, полагая, что это олово.

Большой бриллиант герцога – один из самых крупных в христианском мире, с подвешенной жемчужиной, – был поднят одним швейцарцем, положен в сумку и брошен под повозку; впоследствии он за ним вернулся и предложил его одному священнику за флорин, а этот его отослал своим сеньорам и получил от них три франка. Еще они заполучили три одинаковых камушка, называемых Тремя братьями, другой большой камень, именуемый Корзинкой, и еще один, который называется Фламандским камнем и является одним из самых крупных и самых красивых, какие только известны, а также бессчетное количество других ценностей, которые и научили их понимать, чего стоят деньги. А одержанные победы, уважение, кое им выказал впоследствии король, и блага, коими он их наделил, позволили им безмерно обогатиться.