Мемуары

Герцог Буйонский, человек весьма умный, понимал вполне, что я рассуждаю и действую сообразно с истинной своей выгодой, — он вдруг поддержал меня, руководясь правилом, которое должно было бы быть общим для всех, а меж тем почитается лишь редкими. Из всех, кого я знал, он один никогда не упорствовал в том, чего не надеялся достигнуть. Вот и теперь он даже любезно вошел в мое положение. Он сказал герцогине Буйонской, что, принимая в соображение мое звание, я ставлю на верную карту: междоусобица может завтра же утихнуть, а архиепископом Парижским я останусь до конца моих дней; имея более других интереса в том, чтобы спасти город, я не менее усердно должен стараться о том, чтобы не оставить на себе позорного пятна в будущем; однако, выслушав все сказанное мною, он полагает, что дело можно уладить. И тут он предложил план, который не приходил мне в голову и который я вначале не одобрил, ибо он показался мне неисполнимым, но, по зрелом размышлении, я в свою очередь согласился с герцогом — план состоял в том, чтобы принудить Парламент выслушать посланца, ибо это привело бы к исполнению почти всех наших желаний. Испанцы, которые этого не ждут, будут приятно поражены; Парламент, сам того не сознавая, сделает шаг, его обязывающий, а военачальники после такого поступка, который впоследствии может быть истолкован как молчаливое одобрение корпорацией мер, предпринятых частными лицами, вправе будут завести переговоры с испанцами. Герцогу Буйонскому нетрудно будет убедить Арнольфини, сколь большую выгоду для него самого представит возможность первым же нарочным сообщить эрцгерцогу, что палата пэров Франции приняла письмо от военачальника испанского короля в Нидерландах и его посланца. Герцог надеялся пространной шифрованной депешей дать понять графу Фуэнсальданья, что дальновидная политика требует оставить в партии человека, который, действуя с ним заодно, по наружности не будет замешан ни в каких связях с Испанией; в случае необходимости он сможет противостоять разногласию, а союз с врагами государства неминуемо породит таковое в партии, сторонникам которой, памятуя о Парламенте, надлежит соблюдать в отношениях с Испанией осмотрительность не в пример большую, нежели во всяком другом вопросе; роль эта, в силу моего сана и звания, более всего подходит мне и, по счастью, столь же отвечает выгоде общей, сколь и моей собственной. Вся трудность состояла в том, чтобы убедить Парламент принять представителя эрцгерцога, а меж тем только эта аудиенция и могла заменить в глазах посланца мою подпись, до получения которой, по его словам, ему приказано было ничего не предпринимать. Но тут мы с герцогом Буйонским решили положиться на судьбу; недавний случай с герольдом, которого не допустили в город под самым пустым предлогом, внушал нам надежду, что Парламент не откажет принять испанского посланца, чью просьбу об аудиенции мы не преминем подкрепить самыми убедительными доводами.

Аудиенция эта, на которую в Брюсселе даже и не рассчитывали, была весьма на руку нашему бернардинцу, и он несказанно обрадовался предложению. Он составил донесение эрцгерцогу в самом желательном для нас смысле и, не дожидаясь на него ответа, заранее пообещал нам исполнить все наши приказания. Выражение это он употребил не всуе: впоследствии мне стало известно, что ему приказано было во всем и всегда безусловно повиноваться распоряжениям герцога и герцогини Буйонских.