Мемуары Дьявола

– Довольно, – сказал Луицци и жестом приказал Сатане удалиться.

IX Триумф любви к брату

Решение, которое принял Луицци в минуту отчаяния, было не так просто осуществить, как он воображал: написать письмо Жюльетте оказалось делом не только постыдным, но и трудным.

Как сказать этой женщине: «я знаю, кто вы такая», – и при этом не ожесточить самыми заслуженными упреками? Как признаться: «я знаю, что вы были с господином де Серни» – и не обвинить в том, что именно она рассказала графу, куда он, Луицци, направился с госпожой де Серни? Однако барон не отступил. Он обладал одним из тех характеров, которые с прискорбной легкостью находят благовидные оправдания для всякого своего поступка, он был одним из тех, кто способен с лихвой подтвердить высказывание одного из наших самых крупных авторов патриотических водевилей, который сказал однажды, что только дураки или мошенники никогда не меняют свою точку зрения.

Причина, которая заставляла Луицци изменить свое мнение относительно Жюльетты, была гораздо серьезнее, чем какой-нибудь орден или пенсия в тысячу двести франков, которые вдохновили нашего великого сочинителя водевилей на аксиому, которую мы только что процитировали. Для барона речь шла о жизни или смерти, чести или бесчестии, точнее, о жизни смертной или чести видимой, так как он недорого ценил будущее своей души или собственную совесть, как, впрочем, три с половиной четверти человечества.

Итак, он принялся за работу: одно письмо, другое, десятое, двадцатое… В каждой строчке первого письма сквозила обида за зло, которое причинила ему Жюльетта. Он стыдил ее за дурное поведение и взывал к добрым чувствам. Луицци отложил письмо на несколько часов и перечитал, перед тем как отдать господину Барне, который должен был переправить его по назначению, и чтение убедило его в том, что такую женщину, как Жюльетта, не тронут ни упреки, ни призывы.

Второе письмо было менее горьким, тема возврата к добру разрабатывалась лучше, затрагивалась глава о кровном интересе, но и это письмо было еще далеко от того, что Луицци считал способным заставить Жюльетту искренне рассказать правду. Таким образом, от письма к письму прошла неделя: барон все так же был недоволен в том смысле, что не находил в своих сочинениях ни достаточно низости, ни достаточно прощения, но за эту неделю ничто не отвратило его от рокового решения. Он написал госпоже де Серни – и госпожа де Серни не ответила, он написал Каролине – и Каролина не ответила, он написал госпоже Пейроль – и Эжени не ответила тоже. К концу второй недели он дошел до самого омерзительного состояния души: он усомнился в каждой из них. И именно тогда он написал Жюльетте последнее письмо.

Что бы там ни было, а Луицци – наш герой, он был нашим другом, и мы честно доложили о том, сколько времени прошло, прежде чем он сочинил письмо, которое мы здесь приводим, чтобы все знали, как постепенно, шаг за шагом, и почти неощутимо он прошел путь, который ведет вниз, и пал, лишь когда все покинули его.

Вот письмо Луицци:

«Сударыня!

Случай открыл мне, какие родственные узы связывают нас. Я был поистине счастлив, похоже, нежность, которую вы питали к Каролине, была предчувствием вашего сердца, а моя привязанность к вам – предвидением моего. Счастье мое было тем более велико, что теперь я имею возможность сделать для моей второй сестры то, что уже сделал для другой любимой сестры. И я надеюсь, сегодня, когда я узнал, кто вы, вскоре осуществить самое дорогое для меня желание. Абсурдное обвинение, нависшее надо мной, будет легко разбито доказательствами, которые я представлю, и особенно вашим свидетельством, которое я уже затребовал в судебном порядке, я бы не хотел быть им обязанным внезапной дружбе, которую вы выкажете теперь по отношению ко мне, но я на нее надеюсь. Жду вас в Тулузе, вы приедете, не правда ли, ведь мне так много надо вам сказать.

Ваш брат и друг,

Арман, барон де Луицци».

Едва написав это письмо, Луицци запечатал его, даже не перечитав. Он не отправил другие письма, потому что они, подобно ядру, не долетали до желаемой цели, возможно, он не отправил бы и это письмо, поскольку оно могло перелететь через нее.

Тем временем день суда приближался, прошла уже неделя с тех пор, как он отправил письмо Жюльетте, но ответа он так и не дождался. Не получив желаемого недостойным способом, он решил добиться своего через суд. Он записал Жюльетту как свидетеля, но роковой день настал, а он так и не знал, явится она или нет.

Все было обставлено с величавой торжественностью. Знатные дамы Тулузы явились в суд в своих наикрасивейших нарядах. Все самые именитые дворяне, все самые выдающиеся мещане, все самые знаменитые адвокаты собрались в зале суда.