Мемуары двоечника

Вообще, Андрей был патологически чистоплотен: он мог два раза в день помыть голову, его автомобили всегда искрились от чистоты и снаружи, и внутри. В бардачке у него хранился набор тряпочек для протирки разных частей салона. Однажды за рулем был мой папа, Андрей сидел на соседнем сиденье и тер тряпкой видимую только ему пыль на панели приборов; закончив с панелью, он перешел на руль, а потом, вполне естественно, и на папу – так, немножко смахнул пыль с носа, с шеи – и опять перешел на панель.

В Риге я был свидетелем, как Андрей сам ночью отремонтировал чужой автомобиль! После спектакля мы ехали в гостиницу на его машине. Вдруг видим, у обочины стоит автомобиль и две барышни голосуют всем проезжающим машинам. Остановился только Андрей. Мы вышли… и барышни «лишились чувств»! Андрей Миронов!!! Они пребывали в полном шоке еще и от того, что их машина сломалась, когда они ехали со спектакля, билеты на который купили за полгода до этого за огромные деньги, чтобы увидеть «живого» Миронова; и они увидели, и были в восторге, но по пути домой сломалась машина, и никто не хотел останавливаться, и, наконец, остановился – и это Андрей Миронов, билеты на спектакль которого…

Выяснилось, что машина заглохла и не заводится. В отличие от моего папы, который мог вслепую разобрать и собрать карбюратор от «Победы», Андрей очень умозрительно представлял себе устройство автомобиля и тем не менее ринулся в бой! Он покрутил ключ зажигания: да, действительно не заводится. Тогда он открыл капот… и ахнул! Грязь! Грязью и маслом были покрыты все агрегаты.

– Тряпку! – скомандовал он, как заправский хирург требует скальпель.

Дали тряпку, и Андрей начал все протирать! Делал он это долго, тщательно, потому что это было единственное, чем он мог исправить поломку. Минут через десять он, усталый, отложил тряпку, сел за руль, повернул ключ… и машина завелась.

Интересно, поверили ли барышни на следующий день, когда пришли в себя, что все это происходило на самом деле? А если это был сон, то как объяснить сверкающую чистоту под капотом?

После Риги мы все тем же составом поехали в Михайловское. Погода была сказочная: лето, солнце, пейзажи! На подъезде к Пушкинским Горам и сейчас-то машин не встретишь, а тогда вообще не было ни души! И вот мы едем: папа – за рулем, Андрей меняет кассеты в магнитоле. (В то время магнитофон в автомобиле был, как сейчас… – думал-думал и не нашел, чем бы вас поразить – сейчас есть все!) Зазвучала песня Хампердинка, и вдруг Андрей как заорет:

– Сто-о-ой!!!

Папаша – по тормозам, машина с визгом остановилась. Мы все вытаращились на Андрея, а он выскочил наружу, выбежал на середину шоссе… и начал танцевать! Его распирало от СЧАСТЬЯ!

Сколько лет прошло, а я в деталях помню эту картину: солнце, пустое шоссе, музыка, танцует Андрей! Этот момент стал для всех нас воплощением РАДОСТИ!

Потом было Михайловское. Нас встречал Семен Степанович Гейченко, писатель-пушкинист, хранитель музея и удивительно мягкий человек. Когда уезжали туристы, мы с ним садились пить чай на террасе, он читал стихи, мы ходили купаться в Сороть, мы ночевали на сеновале! Сказка!

Семен Степанович всю свою жизнь собирал колокола. Он мечтал когда-нибудь оснастить колокольню Успенского собора в Святогорском монастыре, где покоится прах Пушкина. Со временем колоколов и колокольчиков набралось так много, что они уже не умещались в доме. Хозяин развесил самые большие на прясле в усадьбе, и сторож иногда вызванивал на них утреннюю и вечернюю зорю. Я был настолько зачарован этим действом и этим звоном, такими глазами смотрел на Гейченко, что он мне разрешил!!! И я стал играть! И не только зорю, а каждый час и даже полчаса, к великому удивлению жителей окрестных сел. Часов у меня не было – я приставал ко всем, чтобы узнать точное время для звона, и за пять минут до часа мчался на изготовку, вдевался во все веревки и постромки и начинал звонить! Будь моя воля, я бы весь час и играл – чего мелочиться, но через какое-то время меня все же отцепляли от «инструмента».

Андрей потом часто рассказывал, что это путешествие было одним из самых счастливых в его жизни: «Совпало все: погода, настроение, стихи…» И всегда добавлял: «И конечно же, самое главное – это еврей-звонарь!»

Комбинация на стуле

Киев. Вечер. Меня ведут в театр (не оставлять же одного в гостинице). «Женитьбу Фигаро» я вынужден был смотреть раз в двадцать пятый! Я сел на стул в узком портале между занавесом и кулисой. За мной на другом стуле пристроился мой ровесник Сережа – тоже «сын театра», как и я. Вот сидим и смотрим, смотрим и сидим…

Вдруг Сережа берет свой стул, протискивается через узкую щель и садится передо мной! Ага! В просмотре спектакля появился некий смысл! Я встаю, проношу стул над головой Сергея, ставлю перед ним и плюхаюсь, довольный, на стул!.. Не помню, сколько раз мы проделали эту комбинацию, но в очередной раз, когда я оказался впереди, соперник сдался! И сразу стало скучновато.