В свободное от ушей время я «плоховел». Это была самая распространенная запись в моем дневнике. За плохое поведение меня постоянно наказывали: то ставили в угол, то выгоняли из класса, то били линейкой, то оглоблей… (ну, тут я, пожалуй, перегнул палку, оглоблей — это родители). В общем, школа со мной боролась, а я боролся с ней. Однажды я, правда, перепутал школу и школьника, о чем очень сожалею. После занятий нас свели строем вниз к родителям, и я вдруг увидел, что меня встречает мой любимый дядя Вока! От радости и неожиданности я схватил своего соседа Тольку, подставил ногу и эффектно бросил его на пол! Я хотел похвастаться перед Вокой, какой я знаю приемчик… В итоге у Тольки — сотрясение мозга (легкое), а мне — нагоняй (сильный).
В общем, по окончании первого класса меня из школы по обоюдному согласию забрали.
В результате сложнейшего многоступенчатого размена (главным образом квартиры прадеда в Обыденском) мы с бабушкой и родителями въехали в отдельную трехкомнатную квартиру в высотке на Котельнической набережной.
И меня отдали в новую школу. Нет, не в знаменитую 10-ю «французскую», не в прекрасную 35-ю «английскую», которые находились по соседству, а в жуткую школу при Даниловском рынке! И ничего, что добираться до нее надо было с двумя пересадками, зато она располагалась по пути к маме на работу, и самое главное, в ней учился… вы ждете — Ленин? Не угадали, в ней учился Кутя! (который, кстати, рядышком с ней и жил).
Первые годы меня в «это» возила мама: то на трамвае, то на автобусе-троллейбусе, то на автобусе-метро. Потом, класса с четвертого, я стал добираться сам. Это произошло после небольшого утреннего скандала. Мама меня торопила:
— Давай быстрее! Уже 10 минут восьмого! Мы опаздываем!
— Нормально, — бурчал я.
— Миша!!! — кричала мама… И вдруг я заявляю:
— Все равно, когда я прихожу, школа еще закрыта.
— ???
— Ну да, мы с дворником дядей Геной всегда сидим и ждем…
— ???!!!
Оказалось, что все эти годы мама была уверена, что мои занятия начинаются в 8 часов, и ей это было в самый раз, чтобы успеть на работу, а на самом деле первый звонок звенел в 8.30!
Что делать? К половине девятого мама меня везти не может — опоздает сама, бабушка слепая, я вроде бы еще маленький… Тупик! Ну, не папу же просить! В итоге на семейном совете решили, что не маленький. Подозреваю, что решающий голос принадлежал папе, который почувствовал нависшую над ним угрозу…
Вот так нелепо закончилось мое детство!
Ах, эти черные зимние утра! Мама меня будила и сразу же убегала на работу, я плелся в ванную, садился на табуреточку, включал кипяток и грелся минут десять в пару, потом плескал водой на лицо, чистил зубы (зубная паста была уже выдавлена на щетку), там же надевал эту жуткую мышиную по цвету и по сути форму и влажный от пара тащился на кухню. В контейнере на столе лежал бутерброд, в сковородке на плите — два сырых яйца, спичечный коробок с вынутой спичкой — все это готовилось в расчете на мою чудовищную утреннюю лень. Я это кое-как поглощал, брал тяжеленный портфель и уходил в морозную утреннюю ночь! Светало только в середине первого урока, но задолго до этого по городу тянулись вереницы маленьких ни в чем не повинных замерзших серых существ! Кто-то из взрослых-садистов назвал эту печальную картину: «Тяга к знаниям».
Однажды утренняя темнота сыграла со мной злую шутку. я проснулся, совершил весь унылый ритуал, правда, завтрака на кухне не было, видно, мама забыла. Меня это нисколько не расстроило… «Что воля, что неволя — все одно». Я вышел из дома и пошел к автобусу, чтобы ехать к метро… Автобус все не шел… Поняв, что опаздываю, я побежал.
Минут через пятнадцать прибежал… Метро закрыто… Стал ждать… Подошел милиционер:
— Что делаем?
— В школу еду.
— Время видел?
— Неа.
Он показал мне на часы, которые висели прямо над моей головой… Было полпятого.
Я пошел домой… Пришел, лег, как был, в кровать, заснул… Каково же было удивление мамы, когда она пришла меня будить! Я спал одетый, положив голову на ранец!
Ну и, собственно, школа…