Мемуары фельдмаршала

В тот вечер Эйзенхауэр спокойно поужинал со мной в Брумсфилд-Хаус, потом мы поехали в Саутуик-Хаус на совещание с метеорологами. Погода казалась подходящей, но метеорологов беспокоил циклон над Исландией. Было решено начать операцию 5 июня безо всяких изменений и еще раз встретиться с метеорологами 3 июня в 21.30.

3 июня

Прогноз погоды был неутешительным. Исландский циклон начал распространяться к югу и оттеснять антициклон, шедший к нам с Азорских островов. Это означало, что зона высокого давления над Ла-Маншем в ночь с 4 на 5 июня отступает.

Возникало затруднительное положение, и я записал в дневнике, что, возможно, потребуется принимать какое-то серьезное решение. И добавил: [259]

«Лично я читаю, что, если море будет достаточно спокойным, чтобы флот мог доставить нас туда, нужно отправляться; для авиации, чтобы завершить все подготовительные операции, погода была отличной, и нужно иметь в виду, что, возможно, в день высадки ей не удастся действовать столь успешно».

Совещание собралось в 21.30, и мы решили ничего не менять. Но понимали, что окончательное решение насчет откладывания операции нужно будет принимать ранним утром 4 июня и в любом случае некоторые конвои выйдут в море.

4 июня

Мы собрались в Саутуик-Хаус в четыре часа утра. Некоторые конвои уже вышли в море, готовясь ко дню высадки 5 июня. Прогнозы погоды были обескураживающими. В ВМФ считали, что высадка будет возможна, но предвидятся трудности. Адмирал Рамсей определенного мнения не имел. Я был за начало операции. Теддер, заместитель главнокомандующего, за отсрочку.

Взвесив все факторы, Эйзенхауэр решил отложить день высадки на двадцать четыре часа, то есть на 6 июня.

Мы снова собрались вечером в 21.30; прогнозы погоды были по-прежнему скверными, и мы решили собраться снова на другое утро в четыре часа.

5 июня

Мы собрались в назначенное время. В Ла-Манше бушевал сильный шторм, и было ясно, что, если не перенести день высадки, нас может постигнуть катастрофа.

Но метеосводки предсказывали ослабление шторма и приемлемую погоду на 6 июня и на последующие несколько дней до начала очередного периода неустойчивой погоды.

Эйзенхауэр решил начинать. Мы все обрадовались. Это совещание длилось от силы четверть часа. Эйзенхауэр находился в бодром состоянии и принял решение быстро.

В тот вечер я отправился в Хиндхед повидаться с майором и миссис Рейнолдс и прийти с ними к окончательному соглашению [260] относительно Дэвида. В последнее время я не видел его и не хотел оповещать всех ребят в Винчестере[13] о приближении дня высадки приездом туда, чтобы попрощаться с сыном. Миссис Рейнолдс потом говорила мне, что она догадалась о наступлении кануна этого дня — не по моим словам или поведению, а потому, что я привез туда штатскую одежду и повесил в шкаф.

6 июня

Я провел этот день в саду Брумсфилд-Хаус. После завтрака сделал для Би-би-си запись личного обращения к армиям, которое зачитали войскам при погрузке на суда. Еще до полудня стало ясно, что наши войска высадились на побережье и, насколько можно судить, все идет хорошо. Я решил, что мое место в Нормандии; находясь под Портсмутом, я не мог принести никакой пользы. Поэтому в половине десятого вечера того же дня отплыл на эсминце Королевского военно-морского флота «Фолкнор» (капитан С. Ф. Г. Черчилль), стоявшем в военном порту, чтобы переправить меня на континент. Снова я увидел Англию почти через шесть месяцев.

Мне не терпелось увидеться с командующими армиями Бредли и Демпси, которые шли через пролив на кораблях вместе с командующим ВМФ. Требовалось обсудить ситуацию с ними.

Вот что написал премьер-министр в моей книге для автографов, когда приходил ко мне на обед в Брумфилд 19 мая:

«Накануне величайшего предприятия я свидетельствую свою уверенность в том, что оно пройдет успешно и что снаряжение армии будет достойно храбрости ее солдат и гения ее командующего. Уинстон С. Черчилль». [261]

Глава четырнадцатая. Битва за Нормандию

6 июня — 19 августа 1944 г.