Мемуары фельдмаршала

С бригадным генералом (теперь генерал-майором сэром Фрэнсисом) Фредди де Гинганом мы были давними друзьями. Впервые встретились в Йорке, где я служил майором, а он — новоиспеченным вторым лейтенантом. Потом встречались [101] в Египте в 1932 и 1933 годах, в Кветте в 1935 и 1939 годах, когда он был кем-то вроде военного помощника у Хор-Белиша, министра обороны. Де Гингана отличал цепкий и развитый ум, и в прошлом я всегда считал его исключительно одаренным молодым офицером. Вот он-то и ждал меня на перекрестке дорог под Александрией, там, где идущее из Каира шоссе поворачивало на запад. Я нашел его похудевшим и встревоженным: вероятно, на его плечи легла слишком большая нагрузка. Я сразу понял, что прежде всего необходимо восстановить доверительные отношения, которые связывали нас в прошлом. Поэтому уговорил его сесть в мой автомобиль, а потом завел разговор о наших прежних встречах, вспомнил несколько забавных эпизодов. Постепенно он расслабился, и лишь после этого я перешел к делу: «Фредди, друг мой, у меня такое впечатление, что вы тут попали в передрягу. Расскажите мне об этом».

Он протянул мне составленное для меня донесение с изложением обстановки и наиболее важных данных. Я его даже не взял.

— Фредди, что с вами? Вы же знаете, я не читаю никаких бумаг, если есть человек, который может мне все рассказать. Уберите этот документ и облегчите душу.

Он рассмеялся, и я тут же понял, что сейчас получу первоклассный и самый откровенный обзор сложившейся ситуации и причин, которые к ней привели. Мы придвинулись друг к другу, разложив на коленях карту, и он доложил мне об оперативной обстановке, сообщил последние разведданные о противнике, представил генералов, командующих разными секторами, пересказал приказы Окинлека относительно будущих действий, высказал собственные взгляды на нынешнее положение дел. Я не мешал ему выговориться. Иногда задавал вопрос, чтобы прояснить тот или иной момент. Когда он закончил, на несколько мгновений в салоне автомобиля повисла тишина, а потом я спросил насчет боевого духа офицеров и солдат. Не очень высокий, ответил он, добавив, что 8-я армия нуждается в командующем с ясным умом и твердой рукой: есть слишком много неопределенности, и вся ситуация, по его разумению, трактуется неправильно. Я не стал требовать от него разъяснений, понимал, что он пытается хранить лояльность прежнему командующему. [102]

Время летело быстро, мы уже свернули с шоссе, проложенного вдоль побережья, и ехали на юг, по проселку, уходящему в пустыню. Теперь мы молчали, и я думал преимущественно о де Гингане, не сомневаясь, что он думает обо мне и своем будущем.

Масштабы стоящей передо мной задачи вырисовывались все очевиднее. Я уже понял, что не смогу справиться с ней в одиночку. Мне требовался помощник, человек с ясным и острым умом, который не боялся бы брать ответственность на себя, мог заниматься текущими вопросами, предоставляя мне возможность сосредоточиться на главном, то есть начальник штаба, который будет заниматься всей мелочовкой, обязательной при подготовке любой операции. Я понимал, стоит мне увязнуть в трясине рутинных, повседневных дел, и я провалюсь, точно так же, как провалились те, кто ранее командовал 8-й армией.

Может, Фредди де Гинган и был тем человеком?

Мы с ним отличались друг от друга, как небо и земля: он был взвинченным, легко возбудимым, в обычной жизни любил вино, азартные игры, хорошую еду. Наши различия имели значение? Я быстро решил, что нет. Более того, они давали преимущество.

Я всегда полагал, что два схожих друг с другом человека не составят первоклассной команды. Он был на четырнадцать лет моложе, но в прошлом мы дружили, и сейчас, когда я смотрел на него, худого и взъерошенного, прежние симпатии возвращались. Умом его природа не обделила, он отличался потрясающей работоспособностью. Кроме того, он знал меня и мои методы работы, а этот фактор имел немаловажное значение. Но, если я делал на него ставку, его следовало наделить и соответствующими полномочиями, назначить начальником всего штаба, а не только одного из его отделов.

Однако в британской армии штаб не замыкался на своем начальнике: у командующего было несколько старших штабных офицеров, которые подчинялись только ему. Он же и координировал их деятельность. В моей ситуации такое было просто невозможно. Как я мог координировать работу штаба в ходе боевых действий в пустыне? Именно это пытались делать другие, а в результате упускали из виду главное — стратегию, по уши увязая в деталях. Отсюда и их неудачи. [103]

Еще до прибытия в штаб 8-й армии я пришел к выводу, что де Гинган именно тот человек, который мне и нужен. Решил назначить его начальником штаба, чтобы вдвоем мы решили поставленную перед нами задачу. Но в автомобиле я ему ничего не сказал. Подумал, что лучше подождать и объявить об этом перед всеми штабистами, чтобы разом поднять его в их глазах и показать разницу, которую вносило в работу штаба это новое назначение.