Мемуары фрейлины императрицы. Царская семья, Сталин, Берия, Черчилль и другие в семейных дневниках трех поколений

Когда я первый раз приехала погостить к Ольденбургским, меня представили императрице. Княгиня Барятинская тогда была ее фрейлиной и перед тем, как представить меня ее величеству, предупредила, что императрица очень стеснительна и поэтому я сама должна вести беседу и постоянно что-то говорить.

Искренняя робость императрицы становилась еще заметнее, когда кто-либо из приближенных императорской семьи позволял себе какие-то бестактные высказывания. Ее величество не могла поставить такого человека на место. Недруги семьи потом преподносили это как согласие императрицы с подобного рода высказываниями.

Все это приводило к тому, что ее величество не была популярна у русского народа.

Бедная Александра Федоровна! Она почти не бывала в беззаботном или веселом расположении духа. Потому я навсегда запомнила ту редкую минуту, когда она вся буквально светилась от юношеского счастья. Это произошло во время катания на санках.

Сложно представить себе, что это прекрасное создание когда-либо могло быть скромной и неуклюжей пятнадцатилетней девочкой, какой ее впервые увидал будущий муж, приехав на свадьбу ее сестры и великого князя Сергея Александровича. Тогда будущая императрица решила, что Николай никогда не женится на ней![28]

Ферма Ольденбургских содержалась в безупречном порядке. Газон был плотный и ровный, и я никогда не забуду удивительный запах цветов.

Принц Александр держал превосходных лошадей. Он сам любил кататься на белых, а принцесса на черных лошадях.

В моем полном распоряжении была карета и пара лошадей. Я до сих пор слышу звук хрустящего под копытами песка и окрик кучера, раздававшийся, когда мы достигали домика охраны: «Ворота!»

Домовичи – другое загородное имение Ольденбургских в Новгородской губернии – было типично русским по стилю. Дом был построен из сосновых бревен, и потому в нем всегда чувствовался освежающий и ароматный запах дерева.

Все было очень по-простому и забавно контрастировало со слугами в их парадных ливреях.

Принцесса была добра ко всем, кто приходил к ней за советом и медицинской помощью. Я помню, как пришел громадный симпатичный парень, который жаловался на боли в ноге. Принцесса предложила ему пройти в гостиную и снять онучи, в которые была обернута его нога.

Когда он освободил ногу, мы все равно ничего не смогли увидеть – так она была грязна. Принцесса приказала принести тазик и вместе со мной и слугой, сидевшим посреди нас, принялась мыть ногу и затем вытирать ее.

Видимо, на моем лице столь явно было написано негативное отношение к тому, чем мы занимались, что принцесса осуждающе взглянула на меня и произнесла: «Что здесь такого? Об этом даже не стоит говорить!»

Ее великодушие и доброта к страждущим всегда были экстраординарными, и, кажется, ничто не проходило мимо нее.

По вечерам мы обычно ходили на реку и ловили рыбу. Рыба сама приплывала на свет, который исходил от лампы, закрепленной на нашей лодке. Нам оставалось только подбирать ее.

Год 1899-й остался в моей памяти благодаря осенней мирной конференции в Гааге. Идея ее организации принадлежала императору Николаю Второму, и конечно же вся Россия говорила об этом.

После 13 августа мы обычно ехали в Рамонь – имение Ольденбургских в Воронежской губернии, подаренное императором Александром Вторым принцессе Евгении Ольденбургской, которая приходилась ему племянницей.

Там мы встречались с соседями, приезжавшими из своих имений, чтобы навестить нас. Жизнь здесь кардинально отличалась от жизни в Домовичах. Нам приходилось долго добираться до Рамони, и поездку нельзя было назвать приятной, так как черная земля в сухую погоду превращалась в черную пыль.

Экстраординарность и изобретательность принца Александра Ольденбургского прекрасно иллюстрируют его достижения. Так, курорт Гагры на Черном море своим существованием обязан именно ему.

Как-то во время нашего летнего пребывания в Петергофе я запомнила одну сцену. Принц вернулся из Петербурга и сказал жене: «Я только что видел князя Хилкова (министра транспорта и коммуникаций). Он собирается поехать на автомобиле на Черное море и приглашает меня с собой. Я бы с удовольствием поехал». Принцесса ответила: «Почему бы и нет?» После этого принц отправил князю телеграмму о своем согласии.

По дороге из Новороссийска в Сухуми они остановились, чтобы набрать воды и заправиться в местечке, которое называлось Гагры. Тогда там не было ничего, кроме остатков древней крепости и развалин старой больницы.

Но местность была так прекрасна, что произвела огромное впечатление на принца. Он задумал устроить на этом месте курорт, где россияне могли бы поправлять свое здоровье вместо того, чтобы ехать на лечение за границу. Когда он вернулся в Петербург, то был уже серьезно настроен воплотить свой проект в жизнь.

Весь черноморский регион в то время находился в ведении генерала Абаза. Со своим планом принц отправился к нему. Но генерал не разделил взглядов принца и его воодушевления. «Проще достать с неба луну, чем превратить Гагры в стоящий курорт», – сказал он.