Мемуары генерала барона де Марбо

Весь отряд выразил то же самое пожелание, и я понял, что, если и я откажусь, мы и шагу не продвинемся вперёд, и честь нашего отряда будет полностью скомпрометирована. К тому же приказ генерала Сера следовало непременно выполнить, поскольку именно наши действия могли помочь его дивизии избежать очень больших потерь. И я согласился принять командование, но только после того, как спросил у г-на Канона, не сможет ли он всё-таки вновь взять его на себя. Но он опять начал стонать, оставил нас и вернулся на постоялый двор. Признаюсь, я думал тогда, что он действительно заболел, но люди из нашего отряда, которые его хорошо знали, высказывались на его счёт с оскорбительными насмешками.

Не хвастаясь, я должен сказать, что природа наделила меня достаточной храбростью. Я бы даже добавил, что было время, когда мне нравилось находиться среди опасностей. Тринадцать ранений, полученных на войне, и несколько блестящих дел, я думаю, являются достаточным тому доказательством. Вот почему, принимая командование над пятьюдесятью гусарами, которых чрезвычайные обстоятельства поставили под командование простого гусара в возрасте 17 лет, я твёрдо решил доказать товарищам, что если я не имею ни опыта, ни военных талантов, то, во всяком случае, обладаю некоторыми другими достоинствами.

Итак, я встал во главе отряда и твёрдо направился в том направлении, где, как я знал, находился враг. Мы шли уже довольно долго, когда вдруг наши разведчики заметили крестьянина, который постарался спрятаться от них. Они догнали его и привели ко мне. Я начал его расспрашивать, и он сказал, что как будто бы живёт в 4 или 5 лье от этого места, и уверял, что не встречал здесь никаких австрийских войск. Я был уверен, что он врёт из страха или из хитрости, поскольку, по моим расчётам, мы находились очень близко от стоянки противника. Я вспомнил, что читал когда-то в книге «Настоящий партизан», экземпляр которой мне передал отец, что для того, чтобы заставить говорить жителей страны, в которой находишься в военное время, надо иногда их напугать. Я понизил голос, постарался придать моему юному лицу угрожающий вид и воскликнул: «Как, негодяй, ты только что пересёк территорию, занятую большими отрядами австрийской армии, и ты уверяешь, что ничего не видел? Ты шпион! Тебя надо немедленно расстрелять!»

Я призвал четверых гусар, сделав им знак не причинять вреда этому человеку, который, видя, как на его глазах они стали заряжать свои карабины, впал в такой ужас, что поклялся рассказать обо всём, что знал. Он прислуживал в одном монастыре, и ему было поручено отнести письмо настоятеля к его родным и дан наказ, если он встретит французов, не говорить им, где находились австрийцы. Но так как он вынужден теперь нам во всём признаться, он объявил, что в одном лье от места нашей стоянки находилось несколько вражеских полков, расквартированных в деревнях, и около сотни гусар полка Барко живут в деревушке, которую мы должны увидеть, пройдя ещё немного вперёд. На вопрос о том, как расположены эти гусары, он ответил, что перед домом в саду, окружённом изгородью, у них выставлена охрана, состоящая из двенадцати пеших солдат. Он сказал и о том, что в момент, когда он пересекал деревушку, остальные гусары готовились вести лошадей на водопой к маленькому пруду, расположенному с противоположной стороны от деревни.

Выслушав его, я тотчас же принял решение. Нам не нужно было нападать на их передовой пост, отделённый от нас изгородью и поэтому недоступный для атаки кавалеристов. Стрельба могла бы лишить меня нескольких из моих людей и предупредить о нашем приближении других врагов. Значит, нам следовало обойти деревушку, подобраться к месту водопоя и внезапно напасть на врага. Но где пройти, чтобы не быть замеченными? Я приказал крестьянину проводить нас, обогнув деревню, и пообещал ему, что мы отпустим его сразу же, как только будем находиться с другой стороны деревни, которую теперь я уже разглядел собственными глазами.

Так как он не хотел идти, я приказал одному гусару взять его за шиворот, а другому приставить к его уху пистолет. Ему пришлось подчиниться. Он провёл нас очень удачно. Высокая изгородь скрывала наше движение. Мы полностью обогнули деревню и увидели на берегу небольшого пруда австрийский эскадрон, который спокойно поил лошадей. Все кавалеристы были при оружии, согласно правилам передовых постов, но их командиры пренебрегли одной очень важной предосторожностью, состоявшей в том, чтобы никогда не распрягать и не поить всех лошадей одновременно и не допускать, чтобы все взводы заходили в воду разом, а не один за другим. Уверенный в том, что французы далеко, что пост, выставленный перед деревней, надёжен, неприятельский командир посчитал излишним придерживаться этих правил. Именно это его и погубило.