Мемуары генерала барона де Марбо

Пока всё это происходило, бедный Жозеф спокойно прибыл в Версаль в кабриолете моего брата, и его удивлению не было границ, когда его схватили жандармы, которые, несмотря на его протесты, отвели его в министерство полиции. Узнав, что экипаж, который привёл этот человек, принадлежал одному из адъютантов Бернадотта, министр Фуше приказал вскрыть сундуки, и там обнаружилась масса прокламаций, в которых Бернадотт и Моро, высказавшись в очень нелестных терминах в адрес первого консула, объявляли о его низвержении и брали все бразды правления в свои руки. Бонапарт, взбешенный поведением этих двух генералов, потребовал, чтобы их привели к нему. Моро объявил ему, что, не имея никакой власти над Западной армией, он снимает всю ответственность за поведение её полков. Следует признать, что это возражение не было лишено смысла, но оно осложняло положение Бернадотта, который в качестве главнокомандующего войсками, собранными в Бретани, был ответственен за порядок в них. Мало того, его армия не только участвовала в заговоре, но сам начальник его штаба был руководителем всей операции. Прокламации восставших были подписаны Бернадоттом, и в кабриолете его адъютанта было обнаружено более тысячи экземпляров. Первый консул думал, что доказательства столь очевидны, что они убьют и смутят Бернадотта, но он имел дело с трижды гасконцем и трижды хитрецом. Бернадотт разыграл удивление и возмущение: «Я ничего не знал, абсолютно ничего! Генерал Симон был жалким предателем, так же как и Пиното». Он настаивал, чтобы ему показали оригинал прокламации, подписанный его рукой. Разве была в этом его вина, если предатели напечатали его имя внизу прокламации? Он опровергал всеми силами и всем сердцем подобные обвинения и с возмущением осуждал авторов всех этих происков, говоря, что он будет первым, кто потребует их наказания.

На самом деле Бернадотт сумел всё устроить так, что всем руководил генерал Симон, не требуя от него ни одного письменного слова, которое могло бы его скомпрометировать. Тем самым он оставил за собой возможность всё отрицать в случае, если заговор провалится. Генерал Симон, конечно, мог его обвинить за участие во всём, но у него были только половинчатые доказательства, по которым первый консул не мог судить и должным образом мотивировать обвинения против главнокомандующего, имя которого было слишком популярно в стране и в армии. Но с моим братом Адольфом разбирались не так тщательно. В одну прекрасную ночь за ним пришли к матери и арестовали его. Это произошло в момент, когда бедная женщина ещё не могла оправиться от постигшего её горя в связи со смертью мужа.

Г-н Канробер, её старший брат, которого ей удалось вычеркнуть из списка эмигрантов, спокойно жил вместе с ней, когда на него указали несколько агентов полиции как на человека, присутствующего на собраниях, целью которых было восстановление бывшего правительства. После этого доноса его отправили в тюрьму, где он оставался в заключении в течение одиннадцати месяцев. Мать предпринимала всевозможные меры, чтобы доказать его невиновность и добиться его освобождения, когда новое ужасное несчастье обрушилось на неё.

Оба моих младших брата закончили школу, предназначенную для детей офицеров. Эта школа, расположенная в красивом здании, имела большой парк и хорошую загородную резиденцию в деревне Ванв недалеко от берегов Сены. В летнее время ученики отправлялись туда, чтобы провести несколько каникулярных дней. Иногда им разрешалось купание в реке, чем они были очень довольны. Случилось так, что неделю спустя после нескольких проступков школьников провизор лишил весь коллеж удовольствия купания. Мой же брат Теодор страшно любил это занятие, и поэтому он с несколькими своими товарищами решили, что всё-таки позволят себе это развлечение втайне от регентов. Для этого, пока ученики бегали по парку, он с товарищами удалились от всех. Они перелезли через стену и в страшную жару направились бегом к Сене, в воду которой они и бросились, обливаясь потом. Но не успели они окунуться, как услышали барабан коллежа, возвещающий о начале обеда. Боясь, чтобы из-за шалости не опоздать в столовую, они поспешно оделись и бегом устремились обратно, для чего им надо было снова перелезть через стену. Прибежали они, задыхаясь, в тот момент, когда начинался обед. Побывав в таких условиях, они должны были бы или ничего не есть, или есть очень мало, но ученики не придали этому значения. Они поели как обычно, и все весьма серьёзно заболели, особенно Теодор, у которого случилось воспаление лёгких. Он был отвезён к матери почти в безнадёжном состоянии. И именно в момент, когда она шла от изголовья кровати своего умирающего сына в тюрьму к своему брату, пришли арестовывать её старшего сына. Какое ужасное положение для бедной матери! Вдобавок, ко всеобщему несчастью, Теодор скончался. Ему было 18 лет. Это был прекрасный молодой человек с очень мягким характером и красивой внешностью.