Мемуары генерала барона де Марбо

У моей бабушки было семь сыновей, и, согласно обычаям семьи де Вердаль, они все были военными и кавалерами ордена Святого Людовика. Один из них, бывший командир батальона в пехотном полку Пентьевра, выходя в отставку, женился на богатой вдове советника парламента Ренна. Мать решила отправиться к ней, но в это время моё тело внезапно покрылось очень болезненными фурункулами. Отправляться в путь с восьмилетним ребёнком в таком состоянии было невозможно! Мать не знала, что делать… Из этого затруднения ей помогла выйти очень уважаемая дама мадемуазель Монгальви, которая была ей беззаветно предана и память о которой мне очень дорога. В Тюренне у мадемуазель Монгальви был небольшой пансион, и она предложила матери взять меня к себе на несколько месяцев её отсутствия. Мать посоветовалась с отцом, и, после того как он дал на это согласие, я был отправлен в этот девичий пансион. Как, скажете вы, мальчик среди девочек? Да, представьте себе. Но не забывайте, что я был ребёнком очень ласковым, спокойным, послушным и мне было всего восемь лет.

Воспитанницами пансиона мадемуазель Монгальви ещё со времён, когда там училась моя мать, были молодые особы от 16 до 20 лет. Самым младшим было примерно 14 лет, и они были уже достаточно рассудительны, чтобы дать своё согласие на моё присутствие среди них.

Как только я появился в пансионате, всё женское общество выбежало навстречу мне и приветствовало меня такими восторженными, радостными криками и лаской, что я тут же понял, что не напрасно сюда приехал. К тому же я думал, что моё пребывание здесь будет недолгим, и даже внутренне сожалел, что проведу так мало времени среди этих добрых, юных барышень, которые давали мне всё, что могло мне доставить удовольствие, и даже спорили между собой, кому меня вести за руку.

В это время моя мать отправилась к моему дяде. События разворачивались с невероятной быстротой. Террор затопил кровью всю Францию. Гражданская война началась в Вандее и Бретани. Любые поездки по стране стали совершенно невозможны. Таким образом, моя мама, которая должна была пробыть в Ренне всего два или три месяца, осталась там на долгие годы. Отец по-прежнему сражался в Пиренеях, в Испании, где благодаря своим способностям и своей отваге он был произведён в дивизионные генералы. Таким образом, приехав в пансион на несколько месяцев, я остался там на четыре года, которые стали для меня годами радости и счастья, время от времени омрачаемыми только воспоминаниями о моих родителях. Но воспитательницы и воспитанницы пансиона Монгальви своим вниманием ко мне прогоняли каждый раз грустные мысли, которые меня время от времени охватывали.

Когда много позднее я прочёл историю Вер-Вера, жившего среди монахинь-визитандинок[9] в Невере, я воскликнул: «Но ведь именно так я жил в пансионате в Тюренне!» Как и его, воспитательницы и воспитанницы меня баловали превыше всех возможностей, которые можно себе вообразить. Мне стоило только пожелать, чтобы получить желаемое. Моё здоровье поправилось и стало отличным. У меня был свежий цвет лица, вызывающий желание меня поцеловать. В часы отдыха, которые мы проводили на обширных лужайках среди великолепного сада, виноградников и рощиц, юные девушки надевали на меня корону, покрывали меня гирляндами цветов, затем сажали на небольшие носилки, обсыпанные розами, и по очереди несли их, распевая песни. Иногда я играл с ними в догонялки, и у меня всегда было преимущество захватить кого-нибудь, но не быть пойманным самому. Они мне читали различные истории, пели песни, и каждая из них стремилась выдумать что-то новое.

Помню, как, узнав о страшной казни Людовика XVI, мадемуазель Монгальви попросила всех встать на колени и читать молитвы за упокой души несчастного короля. Недомыслие или несдержанность в словах любого из нас могли навлечь большие неприятности на мадемуазель Монгальви, и все воспитанницы это уже хорошо понимали. Я же сам почувствовал, что не надо об этом говорить. Всё, что было вне нашего дома, не должно было касаться нас.

Глава III

Мой отец принимает командование войсками в Тулузе. Он призывает меня к себе. — Встреча с конвоем аристократов. — Моя жизнь в Тулузе. — Меня отправляют в Соррез

В этом милом приюте я оставался до ноября 1793 года. Мне было одиннадцать с половиной лет, когда отец получил командование учебным лагерем, образованным в Тулузе. Он воспользовался несколькими днями отпуска, чтобы повидаться со мной и уладить все дела, которыми он не занимался уже многие годы. Он остановился в Тюренне у одного из своих друзей и тут же отправился в пансион. На нём была офицерская форма, на боку висела огромная сабля, волосы коротко подстрижены и не напудрены. Лицо украшали большие усы, и всё это очень отличалось от того костюма, в котором я привык его видеть, когда мы спокойно жили в нашем замке Ла Ривьер.