Мемуары. Избранные главы. Книга 2

Бисси издалека, из Туля, сумел добиться секретного содействия иезуитов, Сен-Сюльпис и епископа Шартрского, который привязался к нему и оставил его г-же де Ментенон как своего Елисея;[157] он пошел в гору и чувствовал потребность в каком-нибудь большом деле, чтобы, занимаясь им и строя вокруг него интриги, завладеть г-жой де Ментенон, а через нее королем, установить тайное и тесное согласие с иезуитами, действуя заодно с ними к обоюдной пользе — они бы старались для него при г-же де Ментенон, а он для них в Риме, — и таким образом руководить всеми церковными делами. Иезуиты испугались возвышения кардинала де Ноайля, произошедшего без их участия, благосклонности к нему короля, поддержки, которую он получал от своего семейства, и пришли в ярость. О. Телье, тот из них, что заменил о. де Ла Шеза, весьма отличался от своего предшественника. Он не замедлил дать почувствовать свою силу, запутал, словно паук муху, в свои сети кардинала де Ноайля, воздвиг перед ним тысячи препятствий, воспользовался его добродетелью, чистосердечием, умеренностью и, наконец, даже заставил его уступить в вопросе об окончательном уничтожении остатков прославленного Пор-Рояля, в котором еще теплилась жизнь; варварское изгнание живших еще в этом аббатстве монахинь, разрушение до основания зданий, так что от них камня не осталось, осквернение могил, надругательство над этим святым местом, превращенным в пустыню, вызвало общественное негодование и нанесло непоправимый ущерб кардиналу де Ноайлю. Постепенно с помощью многих интриг завязывалось чудовищное дело с Буллой, погубившее кардинала в глазах г-жи де Ментенон, а еще более — в глазах короля. Эти же интриги вынудили короля и г-жу де Ментенон объявить, на чьей они стороне, и перейти к насильственным мерам, на которых Бисси сделал карьеру и завоевал доверие г-жи де Ментенон, не любивший иезуитов и о. Телье. Таким образом, после многих лет вожделений и козней исполнились все чаяния Бисси, он стал первым лицом и уж тут-то пустился во все тяжкие, поймав г-жуде Ментенон на приманку своего лицемерия. Обманутая его угодливостью, низкопоклонством, восхвалениями, которые он расточал с притворно простецким видом и деланой неуклюжестью, она сочла себя пророчицей, спасающей избранный Богом народ от заблуждений, мятежа и нечестия. Укрепившись в этой мысли, подзуживаемая Бисси, испытывая все более острое желание вмешиваться в церковные дела, она подвигла короля на всевозможные ужасы, насилия, тиранические действия против убеждений и достояния людей, и тюрьмы заполнились. Бисси добивался всего, что бы ни внушал ей. Именно тогда она вполне вошла в управление делами церкви и Бисси вынудил о. Телье, несмотря на все его увертки, считаться с нею во всем, включая и распределение бенефиций. Это ужасно угнетало о. Телье, но восставленные им гонения, главной жертвой которых был кардинал де Ноайль, коего он намеревался лишить не более и не менее как кардинальского пурпура, кафедры и свободы, а также торжество их новейшей школы на развалинах всех прочих оказались для него столь желанными и завлекательными целями, что не было на свете ничего, чем бы он не пожертвовал ради них. Уже сообщалось, что единственное, чего он не мог перенести, был выбор Флери воспитателем будущего короля. Поэтому о. Телье назначили исповедником и младшим воспитателем. Для него же главным было остаться распорядителем, он хотел, чтобы так было во всем, а посему желал назначения воспитателя по своему выбору. Он открыто воспротивился королю и г-же де Мен-тенон в ее комнате и пусть не преуспел в своих усилиях, но тем не менее нагнал страху, чего Флери не забыл ему до конца жизни, а Флери довольно было даже слегка задеть, чтобы он никогда не простил. Телье недостаточно долго прожил, чтобы воочию узреть или хотя бы вообразить себе вершины успеха, к каким привела Флери та первая ступенька его карьеры. Знай он, откуда пришел успех и до какой степени монарх покорен тем же самым страстям, что полностью владеют нашими душами, пока они пребывают в союзе с телом, он искренне восхитился бы безмерным искусством, с каким иезуиты управляли сим владыкой королевства, несмотря на всю его неприязнь к ним, вертя им, да так, что он и не догадывался, и вынуждая его делать то, что было им на пользу, уничтожать все, что они ненавидели и чего боялись, и заменять уничтоженное тем, что было им выгодно. Но здесь не место и не время распространяться на эту тему. Дело из-за Буллы, последовательно развивавшееся с великим коварством, ожесточением, насилиями и тиранством, было, как ясно из вышеизложенного, горьким плодом настоятельной необходимости для иезуитов, когда им пришлось отступить в китайских и индийских делах, безмерных амбиций Бисси в построении карьеры, стремлений де Рогана ускорить свою, после того как Талар из своекорыстных соображений подтолкнул ее, желания их обоих стать главарями всемогущей партии и, наконец, намерений г-жи де Ментенон управлять церковью так же, как она издавна управляла государством, и уж более не выпускать из рук сию важнейшую сферу. Однажды открывшееся поприще оказалось безграничным. Вследствие интриг де Бисси, сульпицианцев и миссионеров, подстрекаемых и вдохновляемых иезуитами, переменчивая г-жа де Ментенон отвернулась от кардинала де Ноайля. Она больше не нуждалась в нем, чтобы приобщиться к делам церкви; сей мост, которым она воспользовалась с такой пользой для себя, был ей теперь без надобности. Очарованная новизною Бисси, этого Елисея, приставленного к ней покойным епископом Шартрским, и восторгами дурака Ла Шетарди, она каждый свой шаг считала боговдохновенным.