Мемуары изобретателя телевидения

Одним из главных светских мероприятий был ежегодный институтский бал. Каким-то образом (очевидно, благодаря знакомствам, приобретённым в очередях за театральными билетами) я оказался в составе его организационного комитета. Мне было поручено связываться с известными исполнителями и уговаривать их выступить (разумеется, бесплатно) на благотворительном вечере в пользу неимущих студентов. Как ни странно, даже самые именитые артисты редко отказывались, и наши вечера пользовались неизменным успехом. Подготовка к балу начиналась накануне вечером. Наиболее просторные чертёжные залы освобождались от мебели и украшались для приёмов и танцев. Как член организационного комитета я должен был доставить исполнителей в институт, по мере сил развлекать, а в конце вечера развезти по домам. Последнее иногда бывало непросто, ибо «развлекать» артистов на самом деле значило без устали подливать им вина, а выпивая, они ни в какую не хотели уезжать с бала. Большой удачей считалось, если подопечный достигал «блаженного забытья» и не сопротивлялся, когда его грузили на извозчика. Порой для этой цели организационный комитет прибегал к помощи людей, о которых принято говорить: «Их сам чёрт не перепьёт». Они вступали в дело, когда артиста требовалось довести до нужной кондиции.

При зачислении в институт каждому студенту выдавался зачётный табель с перечнем предметов, проектов и экспериментальных работ, которые надлежало сдать для получения диплома. Первым в списке значилось «Богословие», последним – «Дипломный проект по избранной специальности». Против каждой строки было оставлено место для оценки и подписи преподавателя. Правила поведения регулировались студенческим «кодексом чести». Теоретический курс сопровождался набором обязательных практических занятий. В частности, от нас требовалось провести серию физических опытов и инженерно-технических разработок в институтских лабораториях. Работа в физической лаборатории настолько меня увлекла, что даже по завершении опытов, необходимых для получения оценки, я проводил там всё свободное время, изучая устройство различных приборов. Заведовал лабораторией профессор Борис Львович Розинг[8], встреча с которым оказала решающее воздействие на всю мою дальнейшую судьбу. Очевидно, он уже раньше заметил мой искренний интерес к предмету. Иначе трудно объяснить, почему однажды, поймав меня за выполнением чужой лабораторной работы, Борис Львович вместо того, чтобы отчитать, спросил, не хочу ли я помочь ему в его собственных экспериментах. «Раз уж вы всё равно столько времени здесь проводите», – лукаво добавил он. Розинг пользовался у студентов непререкаемым авторитетом, и я, не раздумывая, согласился.

В ближайшую же субботу я явился в его частную лабораторию, располагавшуюся через дорогу от института в здании Главной палаты мер и весов. (Помимо преподавания в Технологическом институте профессор Розинг также являлся штатным сотрудником Главной палаты.) Там Борис Львович и рассказал мне, что работает над проблемой передачи изображения на расстояние, то есть над «телевидением». Термина, конечно, тогда ещё не существовало, но так я впервые познакомился с понятием, которое с той поры навсегда вошло в мою жизнь.

Как оказалось, профессор Розинг предлагал принципиально иной взгляд на решение проблемы телевидения. Он хотел отказаться от использования оптико-механических приборов, сконструированных ранее другими изобретателями, полагая, что с их помощью будет невозможно добиться чёткости передаваемого изображения. Его идея заключалась в том, чтобы использовать электронный луч в вакууме, рассеивая его с помощью электромагнитных полей. Всё это выглядело настолько новым и увлекательным, что на протяжении следующих двух лет я всё своё свободное время проводил в лаборатории Розинга. Наши отношения вскоре переросли в дружбу. Он был не просто выдающийся учёный, но глубоко и разносторонне образованный человек, видевший во мне не только ассистента, но и коллегу (хотя в ту пору практически всё, что он рассказывал о физике, было для меня открытием).