Мемуары [Лабиринт]

Разговор о Бозе послужил для Янке поводом подвергнуть методы работы нашей разведки очень тактичной, но нелицеприятной критике. У него самого в распоряжении было лишь небольшое бюро с малым количеством сотрудников. За предоставленные им сведения он не получал вознаграждения, ему выдавались только суммы на покрытие издержек; по сравнению с его достижениями эти средства были столь незначительными, что я не переставал изумляться. Он отрицательно относился к лихорадочной работе в моем управлении и как-то сказал мне, окидывая взглядом мой большой кабинет: «Здесь я чувствую себя недостаточно спокойным, чтобы поговорить с вами о важных вещах». Похоже было, что он привез из Швейцарии очень много интересного, и я не мешкая принял его приглашение посетить Померанию. Янке на самом деле представил мне документы, из которых явствовало, что японцы в ближайший год попытаются играть роль посредника между Германией и Россией в деле заключения компромиссного мира. Он сообщил, что Япония скептически смотрит на перспективы военных операций немцев на Востоке. Опираясь на исключительно ценные материалы своей разведки, японцы якобы располагают точными сведениями о военном потенциале русских. Они считают, что использования сибирских частей и других пополнений на центральном участке германосоветского фронта достаточно, чтобы не только остановить немецкое наступление, но и значительно потеснить немецкие войска. По данным японцев русским удалось, благодаря энергичным мерам в области набора и подготовки пополнений, а также усиленному применению монголов и китайцев в качестве рабочей силы, в значительной степени восполнить понесенные потери в живой силе. Советские воинские части реорганизованы, во всю разворачивается деятельность банд [36], которая не только будет сковывать значительную часть сил безопасности, но и представлять постоянную угрозу растянутым коммуникациям немецких войск. До зимы 1942 — 43 гг. будет завершена эвакуация русских оборонных предприятий и объем их производства увеличится. Японцы высказывали опасения, что Германия выдохлась и не способна нанести решающие удары до того момента, пока на Западе не приведена в действие военная машина англичан и американцев. И все же, считают они, есть основания полагать, что Сталин, учитывая нерешительную позицию союзников относительно вторжения на европейский континент с Запада, заинтересован в компромиссном решении. «Во всяком случае, — заметил Янке, — мы должны иметь в виду, что нам по самым различным каналам могут быть сделаны соответствующие предложения. Я только боюсь, что Риббентроп окажется первым, кто воспротивится этому».

Из сообщений Янке я мог сделать вывод, что и он к этому моменту испытывал сомнения в возможности нашей победы на Востоке. Видно было, что его крайне беспокоит мысль о том, как преподнести все это Гитлеру. «Гиммлер, с его романтическими идеями о колониальной области вплоть до Урала, не подходит в качестве доклада. Да и на Геринга, — пожал он плечам, — вряд ли можно рассчитывать; его звезда меркнет. Посвящать прежде времени в эти планы Бормана было бы еще сомнительней, так как сейчас это самая „темная лошадка“ из приближенных Гитлера. Остается только Гейдрих».

Когда я осторожно проинформировал Гейдриха об услышанном, он, к моему удивлению, сразу же согласился с моим предложением. Вскоре он сообщил мне, что ему, видимо, удастся устроить Янке аудиенцию у Гитлера. Когда Гитлер где-то в начале апреля впервые узнал от Риббентропа о контактах представителей японского военно-морского флота с германским военно-морским атташе в Токио, последний уже был осведомлен через Гейдриха и Янке. В конце мая Гейдрих с сожалением сообщил, что Риббентропу удалось убедить Гитлера в правоте своей точки зрения, в результате чего в Токио через нашего военно-морского атташе был передан официальный отказ. Но Янке не сдавался и настаивал на том, чтобы исправить дело с помощью Гитлера. Нужно осторожно дать понять Гитлеру, считал он, что не следует рассматривать уступку как потерю престижа.