Мемуары M. L. C. D. R.

Однако две или три недели спустя господа де Ла Фретт вновь затеяли ссору, закончившуюся отнюдь не безоблачно. Старший был на балу в Пале-Рояле^{228}, где собрался весь двор; когда все выходили, он, будучи человеком дерзким и к тому же ища из-за любовницы ссоры с господином де Шале, намеренно толкнул его; тот повернулся и, как только узнал Ла Фретта, сказал ему какую-то грубость. Будь они при оружии, поединок вспыхнул бы мгновенно, хотя место для этого не подходило; но поскольку оба были одеты для бала и не желали нарушать приличий, Ла Фретт молча стал ждать, когда выйдет соперник, чтобы бросить ему вызов. Они условились драться трое против троих и договорились о месте дуэли, отложив ее до следующего дня, ибо час был уже поздний. Так как ссора произошла в слишком людном месте, чтобы остаться тайной, разговоры о ней дошли до ушей Короля, и он послал шевалье де Сент-Эньяна передать Ла Фретту, что запрещает ему драться, — а если тот ослушается, то лишится головы. Шевалье де Сент-Эньян, приходившийся забияке двоюродным братом^{229}, отыскал его и передал королевскую волю, но тот возразил, что его поддерживают многие друзья, с нетерпением дожидающиеся завтрашнего утра, и было бы лучше, если бы и сам Сент-Эньян принял участие в предстоящем поединке — тогда Шале останется привести еще одного секунданта. Шевалье де Сент-Эньян, ничтоже сумняшеся, согласился, позабыв и о том, что явился от имени Короля, и о том, что даже если бы дуэли не были строго-настрого запрещены, все равно речь идет о поединке, из которого он не должен рассчитывать выйти живым. Он послал к Шале, чтобы тот, со своей стороны, выставил против него человека; Шале же обратился к своему шурину и секунданту маркизу де Нуармутье, а маркиз велел разыскать меня, зная, что я уже однажды дрался с шевалье де Ла Фреттом. К счастью, в тот вечер я допоздна засиделся за карточной игрой у одного своего приятеля, и хотя в Париже в то время было не принято оставаться на ночь, приятель настоял, чтобы я заночевал у него, ибо улицы кишели грабителями. В этом стечении обстоятельств я увидел доброе предзнаменование, уверившись, что судьба, так долго испытывавшая меня, все-таки не хочет моей погибели.