Мемуары мессира Д'артаньяна. Том III

Все его утешение состояло в том, что он знал, какой у него добрый мэтр и достаточно могущественный, дабы отомстить за это оскорбление. Он отдал ему рапорт тотчас, как оно было ему нанесено, и посылал к нему еще новых курьеров с момента на момент извещать его обо всем, что происходило. Едва Король был об этом осведомлен, как он отправил приказ Нунцию Папы выехать из Парижа в течение дважды по двадцать четыре часа. В то же время он послал к нему тридцать Мушкетеров из Роты Месье Кардинала, какую он принял на свою службу, и какая является сегодня второй Ротой Мушкетеров, дабы препроводить его до Пон де Бовуазен. Казо, кто был во главе этих тридцати Мушкетеров, имел приказ обращаться с ним довольно сурово из-за репрессий, каким подвергался посол. Нунций хотел сказать ему об этом кое-что; но так как он имел дело с маленьким человеком, от кого не мог надеяться получить больших шуток, чем от обезьяны, ему понадобилось запастись терпением до тех пор, пока он не будет вызволен из его рук. Его Величество в то же время отправил приказ своему послу выехать из Рима и удалиться во Владения Великого Герцога. Он ему тут же подчинился, в том роде, что его отъезд [291] и манера, в какой Нунций был выдворен из Королевства, дали понять Папе, что Король не намеревался требовать от него ни малейшего отчета о произошедшем в Риме, как он сделал с Королем Испании по поводу того, что случилось в Лондоне, и он попытался вовремя принять меры предосторожности. Он постарался вовлечь Его Католическое Величество и всех Принцев Италии в свои интересы. Король Испании был достаточно к этому предрасположен из-за своей постоянной зависти, не позволявшей ему видеть процветания Короля и не испытывать при этом от всего сердца желания его нарушить. Но он был столь слаб совсем один, что начать войну означало бы для него пойти на очевидную гибель, по меньшей мере, если он не увидит себя надежно поддержанным; он попросил у него времени подождать с ответом. Принцы Италии собрали их Совет более проворно и не заставили его столько томиться, чтобы высказать ему все, что они об этом думали. Они отказали ему наотрез, к тому же в их расчеты не входило навлекать войну на их страны. Им гораздо больше нравилось, когда она происходила где-нибудь во Фландрии или в Каталонии. Вот почему Венецианцы предложили их посредничество Его Величеству, дабы добиться удовлетворения от Папы. Некоторые другие Принцы Италии сделали то же самое, но он с трудом сдерживался и не желал пока этого им предоставить. Ему казалось, что после покушения, вроде этого, не следовало столь рано прибегать к посредничеству, но, скорее, показать, как самое меньшее, розги виновным, когда бы даже он не желал их ими наказывать.

Пока все это происходило, Король Испании старался снова восстановить Короля Англии против Его Величества, под предлогом, что у того больше интереса, чем он думает, воспротивиться этому невиданному величию, к какому он возносился с каждым днем. В самом деле, Король через политику Министров, отлично согласованную с его интересами, принижал значение всех Вельмож, а главное, [292] всех тех, у кого оставалось еще достаточно могущества, чтобы возбудить в Государстве те же затруднения, на какие он насмотрелся на протяжении своего несовершеннолетия. Он уже упразднил должность Генерал-Полковника Французской Пехоты, весьма приближавшуюся к должности Коннетабля в отношении власти, какую она имела над пехотинцами; она сделалась вакантной по смерти Бернара де Ногаре, Герцога д'Эпернона, кто велел величать себя Высочеством столь же дерзко, как если бы он происходил по крови от какого-нибудь Государя. Никогда еще Дом не возвышался ни так высоко, ни за столь краткое время, как этот — но так как то, что является так быстро, не длится обычно особенно долго, в нем же и увидели конец славы этого Дома.

Политика новых Министров

Резон, ради которого Министры хотели принизить значение Вельмож, был тот, что они никак не могли решиться пресмыкаться перед ними, как они это делали при Кардиналах де Ришелье и Мазарини; блеск, исходивший от Пурпура, в какой те были облечены, поддержанный довольно добрым происхождением, хотя оно и не было из самых знаменитых, предрасполагали их дух к этой угодливости, с какой Могущества обычно желают, дабы к ним относились; вместо этого они не видели ничего в новых министрах, что казалось бы им достойным почтения. Его Католическое Величество не был так уж особенно неправ, когда хотел вызвать страх Короля Англии перед Могуществом, к какому поднимался Его Величество. Однако, что бы он мог сказать или сделать, он не мог разорвать согласия, существовавшего между двумя Королями, в том роде, что он вынужден был передать Папе, что тому придется самому думать, как устраивать свои дела, потому как тому не на что надеяться от него.