Мемуары мессира д'Артаньяна

/Стычки./ Едва Принц де Конде оказался в своей армии, как он предпринял ночную атаку на Маршала д'Окенкура. Он напал на его воинов, отделенных от солдат Тюренна, когда они ощущали себя в полной безопасности; итак, захватив поначалу одну траншею, не встретив там ни малейшего сопротивления, он овладел другой, и, наконец, третьей; сам Маршал подвергся бы риску быть захваченным подобным же образом, если бы он спешно не собрал кое-какую Кавалерию. Он крепко держался вместе с ней, и это дало время его Пехоте отойти в его расположение; он укрыл ее в Блено. Виконт де Тюренн окончательно его вызволил и остановил наступление армий Принца, претендовавшего ни больше, ни меньше, как захватить Двор, продвинувшийся вплоть до Жержо — Кардинал тем временем умирал от страха и очень бы хотел на этот раз быть уже в Италии; но, наконец, отделавшись много дешевле, чем предполагал, Его Преосвященство оказал невиданные ласки Виконту де Тюренну, дабы тот полностью вытащил его из опасности. Этот Генерал старался его успокоить, но, в конце концов, каким бы способным он ни был, это потребовало бы от него немалых трудов, если бы Месье Принц сумел воспользоваться своей победой. Весь Двор пребывал в устрашающем напряжении и даже в большой нужде; он не извлекал больше денег ни из Парижа, ни из множества провинций; и так как Короли имеют то общее с остальными людьми, что их уважают лишь пропорционально роскоши, в какой находят, некоторое количество Куртизанов было совсем готово поменять партию, поскольку они видели дела Его Величества в величайшем беспорядке. Месье Принц не мог не знать их положения, он, имевший множество друзей среди них, от кого он во всякий момент получал известия! Но так как у него имелись и подружки, и они ему были так же по сердцу, как и все остальные, он оставил свою армию Герцогу де Немуру и отправился навестить их в Париже. Однако, так как после того, что произошло, следовало побеспокоиться о нем, если уж оставлять его вместе с Герцогом де Бофором, как бы они не возобновили их споры, он прихватил этого последнего с собой.

Его Преосвященство, с кем не могло приключиться большего счастья, чем удаление этого Принца, кого, одного-единственного, он опасался гораздо больше, чем всю его армию вместе взятую, был счастлив узнать, что тот попал в руки своих любовниц. Он счел, и все служило тому подтверждением, что это даст ему передышку, тем более, что тот оставил командование своими Войсками Принцу, а именно Герцогу де Немуру, кто был ничуть не менее влюблен, чем тот сам. Они даже увлеклись оба одной и той же особой, но с той разницей, что хотя они двое отдали их сердца Герцогине де Шатийон, один был ей намного более верен, чем другой. Принц де Конде был всего-навсего ветреником, успевавшим забавляться и там, и здесь, тогда как Герцог всерьез воспринимал свою страсть. Его любовница, тем не менее, этого не заслуживала, у нее было столько же любовников, сколько, так сказать, дней в году, и, если верить скандальной хронике, ее характер почти соответствовал поведению Принца де Конде. Хотя она питала больше склонности к Герцогу, чем к кому-либо другому, это не мешало ей прислушиваться ко всем, желавшим ее развлечь. Частенько дело у них доходило до грубостей и даже до желания расстаться, но, наконец, слабость этого Принца к ней была столь велика, что хотя он был как бы убежден в своем несчастье, она заставляла его увериться совсем в обратном, когда хотела дать себе такой труд.