Мемуары мессира д'Артаньяна

Однако войска Короля не предоставили ему для этого чересчур большого времени. Они начали еще более плотно сжимать город, особенно с тех пор, как нашли средство подкупить некоего иностранца Полковника, командовавшего одним из главных Фортов, что осажденные еще удерживали на Гаронне. Форт защищал самое устье этой реки, так что потеря его была невосполнимой. Месье де Кандаль сам заключил этот договор, а потом отослал его ко мне для придания ему последней завершенности. Этот Полковник был Ирландцем по имени Ислан, благородным человеком из этой страны. Впрочем, его аппетит несколько не соответствовал его благородству. Он договаривался с нами на весьма мягких условиях, хотя если бы он знал свое ремесло, он мог бы содрать со Двора такую сумму, на какую мог бы себе приобрести самые лучшие земли во всей Ирландии. Он же удовлетворился в качестве цены за свое предательство двумя тысячами пистолей, каковые я распорядился ему отсчитать через банкира, к кому у меня имелись кредитные письма. Я переменил одежду, чтобы идти к нему, и хотя он был совершенно поражен видом моей огромной бороды, он вовсе не знал, что я был отшельником благонамеренных. Если бы он прослышал обо мне, он бы никогда со мной не встретился. Он выходил из дома только чтобы появиться на Бирже, из Биржи он возвращался к своей кассе, и хотя ему было более шестидесяти лет, он никогда не занимался другим ремеслом, кроме этого.

Часть 5

/Борода сбрита начисто./ Вот в каком состоянии пребывал город снаружи, тогда как внутри он находился в еще большей опасности. Большинство членов Парламента и главные горожане, всегда ненавидевшие тиранию Ормистов, более, чем никогда, начали ею тяготиться; итак, каждый из них имел свой замысел возвращения к повиновению, каким они были обязаны своему Государю. Они даже находили, что не было другого средства, кроме этого, дабы, наконец, освободиться, и хотя поначалу они очертя голову ринулись во все то, что Месье Принц или его посланники им предлагали, опасность, в какой они очутились, да и его собственная дурная участь заставили их разорвать те обязательства, в каких они не находили больше безопасности. Все это было вполне способно встревожить л'Ортеста и его сообщников и, следовательно, помешать Лас-Флоридесу позабавиться на мой счет. Но, наконец, его услужливость по отношению к Даме и его неуемная склонность к удовольствиям привели к тому, что он нимало не задумывался над собственным положением; он пригласил нескольких из своих друзей, а также и меня на вскрытие огромного утиного пирога, преподнесенного ему в подарок. Этот пирог был далеко не единственным угощением. Он запасся всем наилучшим, чем только могло его снабдить это время года, для грандиозного пиршества, и так как он сказал своим приглашенным, что оросит все это самым изумительным вином, какое им когда-либо доводилось пить, каждый явился к нему с великим благоговением хорошенько выпить и закусить.