Мемуары мессира д'Артаньяна

/Комната наверху./ Зная характер мужа, чья ревность, казалось, спала в мое отсутствие и пробудилась с моим возвращением, я скрывал от него мои визиты, насколько мог. Я даже столь тонко за это взялся, что ему бы стоило большого труда что-нибудь заметить, когда бы он не заплатил одному из своих лакеев, чтобы предупредить его, если мы назначаем друг другу свидания. Этот лакей, весь день остававшийся в доме, был ли там его мэтр или нет, видел, как я входил туда несколько раз, не догадываясь, что именно его хозяйка меня туда привлекала. Так как я являлся в доброй компании и под предлогом выпить там славного вина, он, по меньшей мере, два или три месяца верил, что я скорее пьяница, чем влюбленный. Мои товарищи, с кем я приходил, знали о моей интриге и давали мне время выполнить обязанности любви, не без зависти все-таки к моей счастливой удаче. Я называю моими товарищами Мушкетеров, с кем я свел знакомство, а не Солдат Гвардии. Портос, ставший моим лучшим другом и имевший, как и я, любовницу молодую, красивую, ладно скроенную и снабжавшую его деньгами, всегда настаивал, чтобы нас поместили в маленькой комнатке рядом с комнатой хозяйки кабаре, дабы мне не приходилось особенно далеко ходить. Она чаще всего находилась там, пока ее мужа не было, и даже оставалась бы там постоянно, если бы я первый не сказал ей, что она должна раз-другой спускаться вниз, дабы не возбудить подозрений у ее гарсонов. Она никак не хотела мне поверить, настолько ей было приятно со мной. Эта маленькая уловка некоторое время прекрасно удавалась, но в конце концов лакей засомневался, нет ли тут какой интриги, либо из-за нашего упорства всегда требовать ту же самую комнату, либо из-за слишком явного нетерпения, проявлявшегося его хозяйкой, как только она узнавала, что я наверху.

Итак, однажды, перехватив несколько взглядов между его хозяйкой и мной, он раз за разом тихонько поднимался и подходил подслушивать под дверью комнаты, где мы расположились, Мушкетеры и я, доносится ли все еще оттуда мой голос. Пробудило же его любопытство то, что некоторое время спустя после наших переглядываний его хозяйка поднялась к себе без всякой причины, показавшейся бы ему убедительной. Пока он слышал, как я говорил, он не входил в комнату, по крайней мере, если не стучали, чтобы его вызвать. Но явившись в очередной раз и не расслышав меня, он вошел посмотреть, там ли я. Мои товарищи были весьма удивлены, увидев его, тогда как никто из них его не звал, и этот забавник, кто был хитер и пронырлив, заявил, что явился проверить, не нужно ли нам что-нибудь. Едва он увидел, что меня там не было, как больше уже не сомневался, что я ушел совсем недалеко, и он отрапортовал обо всем своему мэтру, кто, истерзанный ревностью, решил сыграть со мной злобную штуку.

/Ловушка./ Однажды он упросил меня явиться отобедать с его женой и с ним, и к концу застолья его гарсон подошел ему сказать, что его спрашивают. Он принес мне свои извинения в том, что вынужден меня покинуть. Он тут же поднялся к себе, и, спрятавшись там в кабинете с двумя добрыми пистолетами, изготовленными и заряженными, он рассчитывал дождаться меня там, потому что, если мы действительно были вместе, его жена и я, в чем он охотно бы поклялся, мы не замедлили туда подняться. Укрепляло его в этой мысли то, что место, где он нас оставил, вовсе не подходило для любовников. Оно было отделено от кабаре всего лишь легкой перегородкой, со стеклами до самого пола. Итак, легко было заглянуть как оттуда в кабаре, так и из кабаре туда, по меньшей мере, пока не задергивали шторы.

/Характер ревнивца./ Тогда стояли самые короткие дни в году, и я назначил свидание в кабаре Атосу и другому Мушкетеру, по имени Бриквиль, дабы, если у меня не будет времени перекинуться парой слов с моей любовницей из-за присутствия ее мужа, я, по крайней мере, попробую сделать это с их помощью. Я знал, что вид кредитора всегда грозен для его должника, и когда хозяин увидит своего, он либо оставит нас в покое, либо примется обхаживать его с такой услужливостью, что я смогу тогда улучить момент сделать все, что мне заблагорассудится. Атос и Бриквиль прибыли лишь к пяти часам вечера, а так как было около четырех, когда хозяин нас покинул, у него было время истосковаться и истомиться от скуки в том месте, где он укрылся. Однако он упорно нас ждал, поскольку уговорился со своим гарсоном, что если я случайно выйду, тот его тотчас предупредит; итак, не получая никаких новостей, он был уверен, что я все еще с ней.