Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 2

Мемуары Михала Клеофаса Огинского

О Польше и поляках

С 1788 года до конца 1815 года

Перевод с французского

В двух томах

том II

(1765–1833)

Перевод осуществлен по:

MÉMOIRES DE MICHEL OGINSKI, Sur la Pologne et les Polonais. Depuis 1788 jusq’à la fin de 1815. Tome troisième. PARIS, BARBEZAT ET DELARUE, ÉDITEURS, Rue des Grands-Augustins, № 18. GENÈVE, MÊME MAISON, RUE DU RHÔNE, № 177. 1827.

MÉMOIRES DE MICHEL OGINSKI, Sur la Pologne et les Polonais. Depuis 1788 jusq’à la fin de 1815. Tome quatrième. NOUVELLE EDITION. PARIS, TENRÉ, LIBRAIRE, Rue du PAON № 1. 1833

© Базаров В. И., Казыро Л. А., перевод на русский язык, 2016

© Оформление. ОДО «Издательство “Четыре четверти”», 2016

Предисловие

Читатели уже знакомы с первыми двумя томами моих мемуаров. Приняли их не только снисходительно, но и вполне доброжелательно, на что я и не смел надеяться.

Все рецензии в газетах были благосклонны как к сочинению, так и самому автору, а редакторы, стараясь привлечь внимание читателя к первым томам, не поскупились на лестные отзывы и подчеркивали правдивость, беспристрастность и сдержанность изложения. То была похвала, которую я ждал и, как мне казалось, заслуживал, поскольку в своей работе никогда не изменял этим принципам.

Те немногие газетчики, что упрекнули меня за энтузиазм по отношению к императору Александру, еще не были знакомы с полным текстом моих воспоминаний. Их продолжение вышло с задержкой по причине моей тяжелой и долгой болезни, помешавшей своевременно завершить работу. Нисколько не сомневаюсь, что после прочтения всех томов, меня поймут верно.

Во второй части мемуаров найдутся объяснения причин моей привязанности к Александру и того доверия, которое вызывало его отношение ко мне. Надеюсь, у них не останется никаких сомнений в чистоте моих намерений, твердости убеждений и последовательности поступков. Эти люди увидят, что даже Koстюшкo – честный и мужественный человек незапятнанной репутации, яркий сторонник и защитник свобод, образец настоящего поляка на протяжении всей своей жизни, отданной служению родине, тоже испытывал к Александру восхищение, глубокое доверие и преданность. И даже находясь на расстоянии около полутора тысяч километров друг от друга, мы высказывали с ним одинаковые суждения об этом монархе.

И еще они узнают, что, уже не надеясь увидеть свою страну свободной и независимой, Костюшко хотел, чтобы польская корона досталась именно Александру, с чьим правлением он связывал объединение поляков.

Письма Костюшко позволят понять, как доверял он доброте, щедрости и великодушию императора, называя его великим монархом, выдающимся военачальником и, самое главное, – защитником человечества.

Если сохранить status quo относительно всех планов по Польше и понадеяться, что по воле Божественного провидения эта страна в один прекрасный день сумеет восстать из пепла, то вряд ли кто-то оспорит, что единственную благоприятную возможность для этого поляки имели после кампании 1812 года: чтобы возродиться как нация, вернуть свою государственность и утраченные территории, в полной мере воспользоваться благами мудрой конституции и иметь на престоле такого монарха как Александр. Это мы обсудим в следующей части наших заметок.

Три последовательных раздела Польши вычеркнули эту многострадальную страну из числа ведущих европейских держав. Она была стерта со всех карт, а имя поляка продолжало жить лишь в горстке храбрецов, что сражалась в дальних странах в надежде вернуть утраченную родину.

Раздел Польши и вправду вызвал негодование во всем мире. Благородные люди были возмущены жертвой, принесенной на глазах всей Европы. Сопротивляясь в одиночку, этот мужественный, но разделенный народ был слишком слаб, чтобы отстоять права и целостность своей страны.

Стоявшие в стороне от дележа правительства европейских стран тоже осудили участников передела, однако по другим причинам: то была зависть к расширению границ, страх перед растущей мощью победивших государств, беспокойство из-за нарушения сложившегося политического равновесия…

И вместе с тем, нашлась ли тогда хоть одна страна, которая приняла бы действенные меры, чтобы предотвратить разрушение Польши?.. Не проще ли и мудрее было поддержать мужественный народ, отважно боровшийся за свое существование, чем строить планы о восстановлении свободы и независимости уже несуществующей страны.

Генерал Бонапарт во время первой итальянской кампании 1796 года давал советы полякам, ободрял их, побуждал к самостоятельным действиям, обещал прийти с армией, чтобы освободить их. Но что в 1812 году ответил Бонапарт, ставший императором, депутатам из Варшавы, когда в его распоряжении находилась громадная армия?