Мемуары наших грузин. Нани, Буба, Софико

Стояла осень 2008 года, волшебная, какая бывает только в Тбилиси, окна квартиры Нани были открыты. Хозяйка провела экскурсию по своей оказавшейся весьма небольшой квартире, расположенной в пятиэтажном доме в зеленом районе Тбилиси.

А затем мы пили кофе и говорили о Софико. Точнее, говорила Нани — с восхищением, гордостью, любовью и сожалением о том, что ее Софико уже не было с нами.

Как я жалею, что тогда я не захватил с собой диктофон. И главными воспоминаниями о первой встрече с Нани у меня остались лишь эмоции, которые переполняли мою собеседницу. И еще я понял в тот раз, какой грандиозный человек — Нани Брегвадзе. Она категорически отказывалась говорить о себе, пребывая в абсолютной уверенности, что это никому не нужно и не интересно. Но была готова, кажется, не один час вспоминать о людях, встречами с которыми ее одаривала жизнь.

Таких было немало. Да и сама судьба Нани, при жизни признанной великой исполнительницей русских романсов, тоже заслуживала отдельного разговора. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что о Брегвадзе не написано ни одной книги. Да, собственно, и рассказы Нани о себе ограничиваются короткими интервью с то и дело повторяющимися вопросами.

Тогда, осенью 2008-го, я не мог и предположить, что та встреча с Нани перерастет в доброе знакомство и даже сотрудничество — вместе мы сделаем фильм.

Но, наверное, лучше всего обо всем рассказать по порядку.

Конечно же, я не мог удержаться от соблазна предложить Брегвадзе сделать книгу. Коль скоро судьба посылает мне встречу с такими людьми (чья биография — это летопись века), грешно не принимать столь щедрые подарки.

Стоит ли говорить, что первым ответом Нани был отказ. Но после того, как мы познакомились ближе, Нани все-таки согласилась.

«Представляю, какой большой и яркой может получиться книга о Софико, — заметила Нани, — а обо мне разве что тоненькая тетрадочка».

Мы встречались много раз. Иногда я приходил в дом Брегвадзе в Тбилиси и расспрашивал хозяйку о ее детстве, родителях, первых шагах на сцене. Порою мы совершенно случайно оказывались в одном самолете, летящем в Москву или возвращающимся в Тбилиси.

Бывает так, что любые слова твоего собеседника заслуживают того, чтобы быть записанными. Разговор с Нани Брегвадзе — тот самый случай.

Пару лет назад — снова за окном стояла осень был, кажется, сентябрь, я встретил Нани в аэропорту — она возвращалась домой, а я летел в Тбилиси на съемки. Только-только, согласно календарю, у главной грузинской певицы отгремел юбилей. Но никакого широкого празднования 75-го дня рождения, которого можно было бы ожидать, не было. Да и сама юбилярша в ответ на поздравления ответила спокойно:

«Знаете, я никогда не любила дни рождения. Потому что не чувствую возраста. Когда приходят подруги моей дочери, я себя чувствую с ними их ровесницей.

Дома меня называют Нани. Когда дочь Эка была маленькой, то спросила: «Можно тебя назвать мамочкой?» Конечно, сказала я. Но она один раз назвала по-новому, а потом опять стала звать Нани.

Хотелось бы мне быть строгой мамой и бабушкой. Но кто меня слушает? Такой, как моя мама, быть больше не может.

Мама делала все, чтобы я получила удовольствие, правда, это не должно было переходить грани. Она все для меня делала. Стоило мне что-то сказать, и на следующий день это было готово».

Мы вместе вошли в самолет. Излишне говорить, что на Нани смотрели все входящие в салон пассажиры. А она, как тогда на проспекте, не обращала, или делала вид, на всеобщий интерес никакого внимания. Но при этом, конечно, чувствовала внимание — сидела с прямой спиной в кресле первого класса и придумала себе занятие: вскрывала флакон купленных в Duty Free духов и пробовала новый аромат.

Потом она признается, что и властным взглядом, и гордой осанкой обязана своей природной скованности. «Было время, когда даже не смела улыбаться, так стеснялась перед публикой, и до сих пор боюсь поднять глаза, чего-то стесняюсь, нервничаю, постоянно боюсь не оправдать ожидания зрителей».

Наконец, самолет оторвался от взлетной полосы, Нани откинулась в кресле и мы смогли свободно продолжить наш разговор. Когда стюардессы предложили обед, Брегвадзе заметила: